В своём труде «Христианский мистицизм» («Die christliche Mystik») Гёррес говорит, что милость и снисходительность могущественных богов может быть достигнута только при содействии «таких людей, которые находятся в самом тесном общении с ними. Эти люди должны стоять в должных отношениях к миру таинственному; между ними и богами должно существовать активное взаимодействие, чтобы при помощи небесной силы, заключённой в них, расположить богов к кротости и снисходительности. Таким образом, жрецы и священнослужители, отдающие себя служению богам, должны быть, с одной стороны, ясновидцами, а с другой – магами. В этом заключается их призвание, которое обусловлено особыми природными задатками их. Они избраны самими богами, они рождены для служения им; их миссия покоится на естественном преимуществе, тесно связанном с моментом их рождения.

Первобытные народы уделяли очень много внимания различным половым аномалиям; эти аномалии они определяли по некоторым чертам женственности, выступавшим в природной организации мужчины. Это видно из того факта, что те жрецы, которые от природы лишены были всякой женственности, должны были приобрести её путём особого воспитания[4]. Преимуществом для занятия должности жреца пользовались, конечно, те, которые этими чертами обладали от природы. Так, по данным “Las Casas”[5], индейские пиачи выбирали мальчиков (в возрасте от 12 до 15 лет), отличавшихся такими физическими чертами, которые свидетельствовали о природной склонности их к магии. Избранные отсылались обыкновенно в далёкие леса, где жили старейшие пиачи – мудрецы искусства; там они жили два года под наблюдением этих старцев, в строгом повиновении и аскетизме. Они не ели ничего такого, что содержит в себе кровь или даёт кровь человеческому организму; питались исключительно растениями и водой. Они всячески держались вдали от плотской мысли, а тем более от плотского акта; в течение этих двух лет они не встречались ни с родителями, ни с друзьями и знакомыми. Днём они учителей своих не видали; те посещают их только ночью и изучают с ними различные песни и заклинания, обряды и искусство исцелять больных. По прошествии этих двух лет они возвращаются домой, причём получают от своих учителей свидетельство о том, что к искусству магии они вполне подготовлены».

То же самое мы видим и в Африке. Там те или иные особенности природной организации человека так же служат признаком способности или неспособности к отправлению жреческих обязанностей; так, например, зулусы считают некоторую степень умопомешательства необходимым условием к занятию жреческой должности[6]. А сибирские шаманы принимают к себе в ученики только тех детей обоего пола, которые отличаются каким-нибудь заметным психическим расстройством. Последнее же большею частью свойственно людям, ненормальным в сексуальном отношении. Они отличаются вдумчивостью, а потому им более присуще состояние душевной возбуждённости. Среди сибирских шаманов очень часто приходится слышать такое выражение: «у меня совершенно изменился природный пол». Зензинов[7] знал шамана, который утверждал, что он превратился в женщину. Отсюда он вполне последовательно заключил, что ему необходимо одеваться в женские платья. То же самое мы наблюдаем у шаманок: они вполне уверены, что превратились в мужчин; у них даже появляются чисто мужские манеры. Идея подобного превращения не чужда была и скифам, о которых Гиппократ говорит следующее:

«…Среди них можно встретить людей, очень похожих на евнухов; не только в практической деятельности, но и в разговоре они напоминают собою женщин. Туземцы приписывают причину этого явления какому-то особому божеству; они боятся этих людей и проявляют к ним какое-то рабское почтение».