— Отойди как можно дальше к толчку. Можешь даже встать на него, чтобы тебя дверь не задела.

— Ой, я не могу на него забраться. Тут прям ужас ужасный.

— Я не понял, ты сейчас что тавтологией промышляешь?

— Рада, что вы знаете это слово. Однако мне не до шуток.

— Ладно. Отойди как можно дальше, иначе шнобель тебе разобью ненароком.

— Отошла.

Мне даже не пришлось особо применять силу. Дверь поддалась только так. С минимальными потерями. Как-то не так я представлял нашу встречу с Петровной. Та стоит испуганная в белой ночнухе чуть ниже колен, поверх которой надета белая кофта. Перевожу взгляд на толчок и мысленно охреневаю. Как тут можно было находиться столько времени вот с этим?!

— Елена Петровна, и не стыдно тебе? Вроде ничо не жрала, а так гадить. Да еще и мимо.

— Это не я. Это уже было до меня! — вскрикивает она.

— Да, да, рассказывай. А я-то думал, что ты бабочками какаешь, а тут… ну вот совсем не бабочки. Вот тебе и полезное авокадо, — тяну за руку примороженную зануду.

— Там пакет еще на раковине, — прихватываю ее пожитки и пулей выскакиваю из толчка, закрывая дверь.

— Слушай, — принюхиваюсь к ней. — Ты вся провоняла сортиром, — вру. Нагло и подло. Петровна пахнет хорошо. Духи или чем она там мажется, как ни странно, не дали ей провоняться туалетным флером.

— Ну извините! Я там двадцать минут задыхалась, так что вполне вероятно.

— Тридцать. Ну, ночнуха с виду по-прежнему белая. Нигде не испачкалась. На кой хрен ты туда поперлась, если толчок был загажен до твоего прихода?

— В другой уборной была большая очередь. Теперь я поняла почему. А переодеться-то надо было где-то. Ну вот я и хотела по-быстрому, но не сложилось.

— Тупица, нормальные бабы переодеваются в купе под простынею.

— Не хамите мне. К тому же, я не баба. Как теперь быть? Вы же получается испортили чужое имущество. Точнее мы, учитывая, что это из-за меня.

— Камер нет. Не пойман — не вор. Сама сказала, что сортир номер два есть возле проводника. Или будем вместе ходить как подружки и дежурить под дверью, когда этот почистят. Вы же, девочки, так обычно делаете — все вместе.

— Понятия не имею. У меня нет подружек.

— Я не сомневался. Иди уже, — подталкиваю Елену, намеренно касаясь ее тела. Видимо, страх и шок сделали свое дело. Она даже не возмутилась, когда я задержал руку на ее талии. Худая, кабздец. Откуда только грудь взялась.

— Спасибо вам, Владимир. Просто Вова, — быстро исправляется она, как только мы заходим в купе. — Понятия не имею, что бы я делала дальше.

— Что тут думать? Кричала бы.

— Это неприлично, да и стыдно как-то — застряла в туалете. Все бы подумали, как вы, что это я там наделала все эти грязные дела.

— А тебе не по фиг?

— Нет, — тяжело вздыхает, скидывая с себя сапоги. Забирается на свое место и принимается протирать себя влажными салфетками.

— Хочешь наложу тебе горошек? Все равно у тебя уже расстройство желудка, — блин, как мне остановить себя.

— Положу, а не наложу. И у меня нет никакого расстройства. Это сделала не я! — ух, сколько экспрессии. Крылья носа сейчас порвутся, к чертям собачьим. Кайфую. Да, именно так. Давно у меня такого не было.

— Ну не ты, так не ты.

— Знаете что?

— Что?

— Все-таки вы… нехороший человек.

— Это все? — усмехаясь, произношу я.

— Все.

— А жаль, — тянусь к бутылке.

— Вот что теперь делать?

— Пить до тех пор, пока мы друг другу не понравимся, — улыбаясь, произношу я.

4. Глава 4

Глава 4

Елена долго смотрит на меня, видимо, подбирает в голове нужные слова для отказа. Я бы сказал, слишком долго. Наливаю в одноразовый стаканчик коньяк и протягиваю ей.

— Давайте так, Владимир. Учитывая, что вы мне помогли, я хочу отплатить вам тем же. Вам или вашим родственникам в будущем я устрою какой-нибудь праздник с очень хорошей скидкой. Вам понравится, я учитываю интересы каждого заказчика, — тянется к своей сумке и достает оттуда визитку. — Здесь указан мой рабочий номер. А выпивать вы можете один, я больше не обращусь к проводнику. Только, пожалуйста, не слишком много.