Выдав гортанный сиплый звук, очень бы похожий на судорожный вдох, если бы мы все еще мыслили человеческими категориями, он опускает густую каплю на второй сосок, заставляя меня уже не просто изгибаться, а мурлыкать и стонать одновременно. Нет, я даже не представляла, что мое собственное тело способно на такие ощущения! Бомба! Взрыв! И тысячи песчинок страсти и трепета под моей кожей! Это- сумасшествие, это – блаженство! Это… Это что-то, что уносит меня отсюда в запредельное пространство судорог и наслаждения, срывая кожу вместе с человеческим обличьем!

- О, Боже, - только и выдыхаю я, ловя ртом воздух и судорожно дергаясь бедрами ему навстречу. Ураган, который разметает меня сейчас на атомы нужно срочно погасить, иначе от меня ничего не останется!

Ну, или усилить, - понимаю я, когда его губы сдавливают мой одуревший от ощущений сосок, а рука с тем самым шоколадом в тот же момент проводит по низу живота, у самой кромки лобка, заставляя бабочек, если они существуют, взорваться в одночасье в сумасшедшем фейерверке!

И эта вспышка перед глазами, когда он мнет губами, перекатывая и иногда чуть прикусывая мой сосок, - последнее, что я вижу перед тем, как в них начинают играть яркие ослепительно вспыхивающие звезды. Что это?

- Молотые орехи и немного перца, - хрипло выдыхает он, присасываясь к пылающему разбухшему и бешено запульсировавшему соску снова, на этот раз втянув его в себя с силой. – Всегда знал, что немного остроты к сладкому не помешает!

О, боги! Так вот что сейчас перекатывается под его губами, принося такие безумные ощущения! Молотый орех!

Кажется, сейчас я от возбуждения просто сойду с ума…

Дрожащими руками впиваюсь и его волосы, дрожа всем телом хуже, чем при землетрясении. А он, сжав губы сильнее, начинает с новой скоростью раскатывать орешки по моему соску, вызывая все новые вспышки сумасшедшего огня, простреливающего меня насквозь.

- Как же это вкусно, - хрипит он, и, не отрываясь от груди, проводит пальцем по моим истерзанным укусами губам, заставляя их в один момент вспыхнуть сумасшедшим жаром.

И больше от меня ничего не остается, - я вспыхиваю и расплавляюсь, как этот самый шоколад, понимая, что сгораю в сладких судорогах всепоглощающего оргазма! А ведь он ни к чему, кроме груди даже не прикоснулся!

Кажется, его пальцы порхают, растирая второй сосок и чуть прижимая низ живота, поглаживая и втирая эти самые орешки с перцем еще сильнее в кожу. Но с каждой минутой я все больше и больше перестаю соображать. Только безумный пожар внутри. Только покалывающие искры, - во всем теле, по коже и под ней, от кончиков пальцев до кончиков ногтей. И только блаженство, накатывающее волнами, - и каждая из этих волн все сильнее и ярче… И жестче.

Кажется, я хриплю и что-то ору, комкаю то ли простыни, то ли его волосы, а, может, и все вместе по очереди.

Стенки влагалища как будто сходят с ума, сжимаясь с бесконечной силой, - так, что с каждый разом меня потряхивает, заставляя взлетать над постелью!

Ору что-то невозможное, все громче и сильнее, пока яркие вспышки пронзают глаза и низ живота.

До тех пор, пока не обмякаю на постели, погружаясь в полную темноту… Сквозь которую все равно чувствую внутри пожар, готовый меня сжечь этой ночью дотла…

До чего же хорошо…

Вот первая мысль, которая проносится в мозгу прежде, чем у меня появляются силы пошевелиться. И даже до того, как ко мне возвращается слух и рассеивается черная пелена перед глазами.

Я прихожу в себя в ванной, - правда, все, что мне удается в плане движений, - это медленно, через силу приоткрыть глаза.

Зато сразу же становится понятно, откуда это легкое состояние парения. Усадив меня в ванную и аккуратно устроив голову на специальное углубление в бортике, мой сексуальный ураган осторожно и очень ласково поливает меня теплой водой, смывая остатки во всех смыслах этого слова жаркого шоколада.