Он тут же опускает меня на ноги, прижав к остро пахнущей дубом двери, добивая мой ароматический шквал, и, впечатавшись в меня всем телом, он чего я уже начинаю, не сдерживаясь, тихонько стонать, впивается в рот поцелуем.

Всасывая в себя его жадный язык, сама выгибаюсь навстречу бедрами, чувствуя, как сильно, как страстно он сейчас налит просто каменным желанием, - и все, тормоза, если они еще и оставались, пусть даже и явно подотказавшие, срываются на раз.

Он жадно трется об меня пахом, кажется, решив раздавить или взять вот так, прямо через одежду, - и, судя по тому, какой он твердый, я даже не сомневаюсь, что он бы смог.

Срываю с него футболку, теребя ее в районе его плеч, - выше дотянуться просто не получается, и я нервно поддаю ему бедрами, как бы намекая, чтобы он помог мне, - но, кажется, добиваюсь только противоположного эффекта, - он дожимает меня, почти сравняв с дверью, а его руки начинают жадно мять мою грудь.

- Ну же, - шепчу я, сама себя не узнавая, пробегаясь языком по его напряженной груди. От пупка, где сразу что-то резко дернулось, стоило мне лишь коснуться самым кончиком, - до яремной ямки, где все просто задрожало, подарив мне новый судорожный вздох из его горла.

Но – нет, его руки, как и он сам, кажется, совсем не собираются слушаться меня. Вместо этого они оказываются на моей спине и я явственно слышу треск ткани.

Черт! Мое лучшее платье, - мелькает в голове.

И – и черт с ним, - отмахиваюсь, сама спеша от него избавиться.

Он снова дергает мои бедра на себя, но мне удается все-таки просунуть между нами руку.

Вот так, дорогой, - не помог мне с футболкой, - что ж, займусь-ка тем, до чего могу дотянуться, - твоей молнией. Звук расстегиваемых брюк кажется оглушительным, но я лихорадочно запутываюсь в ремне. Бросив это гиблое дело, просто обхватываю ладонью его огромный член через белье. Наш жадный стон сливается в один, переплетаясь натянутой страстью.

- С ума меня сводишь, - выдыхает он, обхватив мои груди и начиная водить кругами сжатыми на них ладонями.

- И ты, - хриплю я, беззастенчиво забрасывая ногу ему за спину.

Новый поцелуй, - еще более жадный, я бы даже сказала – голодный, - накрывает мои губы, сминая последние остатки цивилизованности и здравого смысла. Сейчас я бы, кажется, разодрала бы на нем эти чертовы брюки вместе с ремнем и трусами, и даже чувствую в себе на это силы. Чего только с людьми не вытворяет безумная страсть!

Но вся эта никому ненужная гадость как-то вдруг сама по себе падает к его ступням.

Переступив одной ногой, он резко дергает второй, заставляя одежду отлететь подальше.

И я выдаю вздох облегчения, прижимая его спину своей ногой теснее. Да! Эта сумасшедшая пульсация головки между моих ног! Этот жар его дергающейся плоти, - вот что мне сейчас просто необходимо, чтобы хоть как-то утолить собственное безумие!

С хриплым вздохом он жадно вонзается в меня, и я, выдохнув от невыносимого блаженства этой полной, абсолютной, слегка болезненной, но болезненной до блаженных вспышек в крови и судорог, заполненности, издаю всхлипывающий вздох.

« Как же это все неправильно», - простреливает меня мысль, от которой я возбуждаюсь еще сильнее, хотя это уже казалось невозможным. Именно. Неправильно. Абсолютно порочно. И – Боже мой, как же от этого сладостно!

Потому что можно, ни о чем не думая, ни о чем ни капли не заботясь, просто отдаваться порыву. Кажется, этот человек выпустил из меня, как из бутылки, какого-то просто невозможного джинна. Очень, очень порочного джинна, который собирается беззастенчиво удовлетворять все свои первобытные желания, о которых я даже на секундочку не подозревала…