Всю эту махину теперь просто некому обслуживать. Интересно, сколько их осталось, кроме Марлен и той второй... Жаклин. А нянька здесь, видать, вообще и за себя, и "за того парня" - и чтец, и жнец, и на дуде игрец...
Я уже совсем было "навострила лыжи" в свою комнату, как на лестнице неожиданно столкнулась с баронессой.
- Таис, нам нужно поговориить. Мне есть, что тебе сообщить. - критически оглядев меня заявила она и, взмахнув пышной юбкой, направилась в холодный зал. Предполагалось, видимо, что я проследую за ней.
- Ну ладно, - пожала плечами я, - послушаем, что вы имеете мне сказать, дорогая мачеха.
Лаура подошла к окну и замерла, задумавшись. Видимо, подбирала слова. Я не торопила.
- Мне нужно сообщить тебе хорошую новость, Таис, - сказала женщина.
- Угу-м, конечно, - мысленно насторожилась я, - именнно с таким выражением лица, предисловием и интонациями обычно и сообщают "хорошие" новости.
- Я вижу, что ты идёшь на поправку. Это очень хорошо.
- Сложно оспорить, - про себя усмехнулась я, - ну, давай уже к делу.
- Я подыскала для тебя хорошее место. - она чуть развернула голову в мою сторону и слегка замешкалась, как будто подслушала мои мысли, - Мне удалось убедить герцогиню Жозефину Мари Габриэль дю Сен-Марк де Шамбор принять тебя в свой дом в качестве личной фрейлины.
Сказать, что я опешила - всё равно, что промолчать.
- Оба-на! - полетели мысли, - А ты, барышня, совсем не промах. Пока девочка валялась без сознания, пытаясь выцарапаться в эту жизнь, ты и моральную компенсацию срубила, и её уже пристроила какой-то Жозефине... ля-ля... де Шамбор.(В жизни не запомню это нагромождение имён.)
Я пока абсолютно не понимала, хорошо вообще вот это "фрейлинство" или плохо. Но опять перемещаться куда бы то ни было не имелось ни малейшего желания - я здесь-то ещё толком не освоилась. И, пока мачеха монотонно гудела на одной ноте что-то про "весьма почтенный дом", "оказанную честь" и как я "должна быть благодарна и счастлива", спешно собиралась с мыслями.
- Как только ты почувствуешь себя вполне здоровой... Таис, ты меня слушаешь? - в этот момент Лаура повернулась боком, солнечный свет, льющийся в давненько не мытое окно, ярко осветил её и я получила возможность в первый раз разглядеть мачеху во всей красе. Тут на меня свалилось новое открытие.
Она была и в самом деле красива. Но поразило другое. Она не была моложава. Она была МОЛОДА. И эта морщина на лбу не являлась следствием возраста, портившим её прекрасное лицо. Скорее наоборот. Эта морщина и в целом выражение лица, добавлявшее ей лет - следствие дурного характера и наступившей неожиданно непростой жизни.
И её это, конечно, не оправдывает. Стервой в моих глазах она по итогу этого умозаключения быть не перестала.
- Да тебе годков-то от силы двадцать шесть. - прикинула я, откровенно разглядывая женщину, - Это ты, девонька, будешь рассказывать, как мне жить эту жизнь? А чего ж ты, такая дельная да продуманная хозяйство-то баронское не уберегла?
Кристина Михалёва начинала откровенно закипать. Срочно необходимо было остаться одной и всё хорошенько "переварить".
- Это все новости, баронесса? - опасно-спокойно спросила я и, не дождавшись ответа от захлебнувшейся недоумённым возмущением баронессы, можно сказать, невежливо покинула зал.
- Таис! - донеслось мне вслед. И что-то там про "неблагодарную девчонку".
- Ой, не кидайте брови на лоб, и, как говорят в Одессе, не делай мне нервы - их есть ещё где испортить! - на всех парах, насколько позволяло физическое состояние, я влетела в комнату и закрыла дверь.