- Страшно! - хотелось ответить ей, но я сдержалась и на всякий случай кивнула.

- Надо покушать, детка, - нежно ворковала она со мной, как с ребёнком.

  Вообще, женщина мне нравилась. Эта трогательная забота... Без надрыва, без слёз. Было очевидно, что связывает её с этой Таис нечто большее, чем просто доброе отношение к господской дочери - это сразу становилось понятно. Я бы даже заподозрила здесь какую-то прям материнскую любовь.

  Она была бесконечно рада " воскрешению" своей подопечной. Но к ситуации в целом относилась философски. Как сильные духом простые люди. Это не значит, что они не переживают и не горюют - нет. Просто понимают, что одними слезами ещё никто ни одному горю помочь не смог, закатывают рукава и, скрепя сердце, делают то, что требуется.

  Миловидное лицо её искрилось лучиками морщинок вокруг глаз. И знаете, читалось в ней ещё какое-то здоровое кокетство, что ли. Не путать с наигранным жеманством, которое, кстати, вполне можно было бы ожидать от той ... ну блондинки. Думаю, у особей противоположного пола  эта позитивная, сердечная, улыбчивая тётка нарасхват. Она была прям живая. (Надеюсь, вы понимаете, о чём я говорю).

- Вот и хорошо, вот и молодец, ангелочек мой, - доносилось до меня грудное мурлыканье сквозь поток собственных мыслей, - сейчас в камин дров подложу и уложу тебя... бу-бу-бу... А то ишь, монеты за тебя стрясла, а на дровах экономит... бу-бу-бу...

  Кажется, меня неудержимо клонило в сон. При всей искренней благодарности к пышечке, единственное, чего сейчас желала больше всего на свете - остаться одной. Поэтому продолжала молчать, как рыба в пироге, что с лихвой компенсировала добрая женщина, бесконечно разговаривавшая сама с собой. Слава богу, собеседники ей были не нужны.

  Как только чашка опустела, я "смежила веки", всем своим видом показывая, что умираю, как хочу спать.

- Вот бы ещё разузнать, как её зовут? - уже натурально засыпая, подумала я.

- Марлен, береги дрова! - послышался откуда-то издалека сварливый голос блондинки.

- О! Спасибо. - отметила про себя я и поддалась дрёме.

9. 9

  Спалось неспокойно. Перед глазами сумбурно неслись обрывки воспоминаний, событий, фраз. Помню, как переживала за близких, оставшихся там, в родном доме. Как рвалась утешить их, успокоить, рассказать, что жива. Мне, видимо, так сильно хотелось снова оказаться рядом с ними, что, по-моему, я их даже увидела. 

  Кажется, снова приходила Марлен, опять уложила мне на лоб влажную тряпку. Я приоткрыла глаза, ощутив прохладу заботливых рук на висках, и снова провалилась в забытьё.

  Проснулась резко, с колотящимся сердцем и смешанным чувством облегчения и разочарования одновременно. С одной стороны радовало, что выбралась из кошмара, с другой - было тяжко осознать, что не туда, куда рвалась душа.

  Опять захотелось поплакать. Всё окружающее казалось каким-то диким сюром. Но, всё-таки, я была слишком рациональна, чтобы так легко заподозрить себя в помешательстве. К тому же, в физическом плане всё подтверждало реальность происходящего. Всё то же тело, ручки, пальчики. Разве что ногти перестали отдавать синевой - в комнате заметно потеплело.

- Ладно, Крис, давай попробуем пошевелиться и осмотреться. - я потихоньку начала разминать руки.

  Тело было онемевшее, слабое и слушалось свою новую хозяйку плохо. Скорее всего от долгой неподвижности. Сколько же девочка пролежала в кровати?

- Бр-р! А постель-бы сменить. И помыться не помешало бы. - отмечала я, отодвигая одеяло.

  Под ним обнаружились длиннополая сорочка - ветхая, не раз штопаная и грязная, и соответствующие всему остальному тощие ножки, хорошей, впрочем, формы.