Сердце опять заухало под рёбрами, подбираясь к горлу с новым приступом тошноты. В голове вереницей понеслись воспоминания.

 - Мамочки, так вот о чём так настойчиво талдычил староста деревни! Неужели правда?! - по спине прокатилась волна мурашек, правда уже не от холода.

  Вообще-то я всегда была далека от всяческих гаданий, бабок-целительниц, заклятий-проклятий и прочей мистики, полагая всё это несусветным бредом и считая, что в настоящей очевидной вещественной реальности и так есть чего пожить.

  В насупившем же моменте эта самая жизнь грубо опрокидывала все мои представления о ней.

- То-то хозяин этой хибары сперва не поверил, а потом практически уронился в восторженный обморок, когда я всё-таки добилась от Степаныча номера его телефона и позвонила с предложением купить это заброшенное имущество! - продолжала восстанавливать цепочку событий я. - И как спешно согласился на первую же озвученную мною сумму. Бли-и-ин, не зря говорят: "дешёвая рыбка - поганая юшка". Вот же хрен плюгавый - ведь ни слова не сказал, гад! А деревенские-то знали и отговаривали. Особенно сокрушался кряжистый пожилой староста - Андрей Степаныч. Вот же дурында, нет бы послушать старых людей...

  Додумать я не успела.

  В комнату, обгоняя нарастающий за дверью гул голосов, ворвался светленький кучерявый мальчишка лет пяти.

8. 8

  - Таюшка, ты проснулась! Ты услышала! - ребёнок бросился к кровати и обхватил меня тёплыми ручками, с тревогой и надеждой заглядывая в лицо.

  Тело тут же отозвалось резью.

- Рёбра у меня что ли сломаны? - подумала я, не сумев удержать стон.

- Прости, сестрёнка! - немного картавя испугался малыш, отдёргивая руки.

  Если "Таюшка" на фоне внезапной боли я ещё пропустила, то "сестрёнка"  уже зацепила сознание. Мысли заметались, как вспугнутая дворовой кошкой стайка воробьёв.

  Опыт прожитой жизни во всю семафорил: молчи и слушай, собирай информацию и делай выводы. Но пацанёнок был так искренне напуган и расстроен своей неловкостью, что, заглянув в его распахнутые глазищи, готовые пролиться виноватыми слезами, не выдержала.

- Не расстраивайся, всё ... кхе...  в порядке, - вымучивая улыбку попыталась утешить его я.

 Прозвучавший голос напугал даже меня. Карканье старого больного ворона показалось бы сейчас мелодичнее.  В горле отчаянно засвербило, оно буквально слиплось. И пришла жажда. Точнее я, наконец, обратила внимание на то, как сильно хочу пить.

  Ситуацию спасла появившаяся в дверях невысокая полноватая круглолицая женщина в  простом длиннополом серо-коричневом платье, фартуке и прятавшем волосы чепце.

  При своих габаритах, она была удивительно подвижная, плавная и какая-то текучая, что ли, - как ртуть. Или как лебедица, которая скользит по зеркальной глади с невообразимой грацией, и никто не замечает, как быстро-быстро она работает под водой лапками.

- Сейчас, детонька, - пампушка проплыла к окну, заполняя пространство жизнью, и распахнула шторы.

  Глаза резануло солнечным светом. Я опять закашлялась.

- Водички? - участливо спросила она, бросаясь к столику со стоявшим на нём кувшином.

  Я опять разлепила веки, повернула голову и осторожно кивнула, не решаясь больше издавать звуки. Со лба на правый глаз тут же съехала почти сухая уже тряпка, которую я и заметила только из-за этого.

- Сейчас-сейчас. Очнулась моя детка, - причитала женщина, приподнимая мою голову и по глотку вливая спасительную воду в рот.

 Боже мой, никогда ещё простая вода не казалась такой вкусной, такой живой.

  А комнату тем временем заполняли какие-то люди.

  Седоватый худощавый мужчина лет пятидесяти, растерянно улыбаясь и моргая мокрыми глазами, порывисто присел на табурет, стоявший возле кровати. Затем, как будто то ли не зная, куда себя деть, то ли стесняясь переполнявших его эмоций, огляделся по сторонам и притянул к себе мальчика.