И с тех пор племени перестала улыбаться удача. Войны стали сопровождаться большими потерями, чем выгодами, а затем и вовсе стали оканчиваться поражениями, что привело к постепенному вымиранию племени, остатки которого либо бежали, либо были взяты в плен другими, более сильными, народами.
Принцессу же Черномор доставил в свой высокогорный дворец и оборудовал там целый сад для своей Савитар.
Огороженный золотой решеткой со всех сторон, ключ от которой всегда был при нем, Черномор ежедневно навещал Жар-Птицу в надежде, что она наконец запоет для него. Но даже своим черным колдовством ему не удалось сломить силу воли, которой обладала принцесса. Птица каждый раз молчала и отворачивалась, когда он приходил.
Так прошло много дней, а может, даже и месяцев. Савитар привыкала к новому облику и состоянию и изучала свои возможности, пока колдуна не было рядом.
Когда небо темнело, в саду всегда оставалось светло, как при свете дня. Когда холодало, и с неба начинали падать снежинки, Савитар никогда не было холодно, и даже если после морозной ночи где-то образовывался иней или лед, стоило ей подойти, как он тут же таял. Все было так, как и говорил Черномор, проклиная ее.
Савитар также вспомнила и другие слова проклятья, и в голове ее начал созревать план.
Когда в следующий раз Черномор навестил ее в золотой клетке, Савитар увидела у него кровавую рану на плече и решила, что подходящий момент настал.
– Что случилось с тобой? – ласково спросила она, оглядывая его плечо с расстояния. Он был настороже и сильно близко к себе ее не подпускал.
– Стрела попала, ерунда, – отмахнулся он, но Савитар заметила, как он при этом поморщился, наверняка от боли.
– Позволь помочь тебе? – осторожно промолвила Птица, обходя его вокруг и немного приближаясь.
– Ты споешь для меня? – искренне удивился колдун.
– Спою, – ответила она и затянула дивную песню, непохожую ни на что ранее слышанное Черномором.
Колдун мгновенно успокоился, рана затянулась, а лицо его разгладилось от гримасы боли и приняло блаженный вид.
Он, завороженный ее пением, которое так долго ждал, уселся на землю у мпрутьев клетки, скрестив ноги. Савитар же, воспользовавшись моментом, накинулась на него со всей силы, повалив на землю, вцепилась в него когтистыми лапами и начала клевать ему глаза и бить раскаленными крыльями.
И не остановилась до тех пор, пока от колдуна не остался лишь обожженный окровавленный труп. Когда она увидела это жуткое зрелище, то отпрыгнула от него, отдышалась и начала вертеться, оглядывая себя с головы до ног. Колдун лежал мертвый, но ничего не изменилась – она по-прежнему была птицей. Она издала дикий крик, непохожий на человеческий, вытащила клювом из-под пояса покойника ключ, открыла свою клетку и улетела прочь, оставив навсегда далеко позади этот дворец и этот край.
И с тех самых пор летает Жар-Птица по свету, проклятая до конца своих дней приносить удачу всякому повстречавшему ее на пути и одаривать живительной силой избранных.
Когда Савитар закончила свой печальный рассказ, уже наступила ночь, но чудо-птица продолжала озарять почти весь сад своим светом.
Яга сидела на траве, подобрав под себя ноги, и пока не решалась нарушить воцарившееся молчание, верно, обдумывая услышанное.
В лесной тиши было слышно лишь, как нервно топчется на месте Жар-Птица, взволнованная своими воспоминаниями и ожидающая реакции слушательницы. Наконец она не выдержала и снова подала голос, осторожно спросив:
– Почему проклятье не спало, когда я… – заколдованная принцесса сделала неуверенную паузу и продолжила, – убила его?