– Кирюхина в чьём лагере?

– Как ни странно, в воронковском.

– Так. Вот это интересно. И что, борьба так жестока?

– Воронков из тех людей, которые ни перед чем не останавливаются. Надо будет- по трупам пойдёт. И в переносном смысле, и… в прямом. Я не знаю, привлекли ли они к делу Чистякова, или же просто вкололи Дубровскому какой-нибудь сильнодействующий препарат, но…

– Если бы Дубровский поднял скандал, обратился в полицию, в вышестоящую инстанцию… – продолжил её мысль Артём.

– Девяносто девять и девять десятых- Попова бы сняли.

– Но вышла промашка – Дубровский предпочёл тихо удалиться. И это означает…

Они с испугом посмотрели друг на друга.

– Что новое «воскрешение» не за горами,– закончила Лана.

Труп умершей в реанимации женщины спустили в подвал утром. Куликов и Ветлицкий важно провезли прикрытую белой простыней каталку мимо Ланы, задумчиво посмотревшей им вслед.

Примерно в это же время Артём вошёл в трёхэтажное здание старой постройки в центре города, где располагался офис Дубровского. Миновав охранника, он не спеша прошёл по длинному коридору, заглядывая в широко распахнутые двери кабинетов. В отличие от квартиры, на обстановку здесь явно не поскупились.

Приёмная обоих компаньонов находилась в самом конце коридора.

Юрий Викентьевич Силаев, импозантный мужчина за пятьдесят, сидел за столом, перелистывая документы.

– Леночка, это перепечатай,– отдавал он распоряжения секретарше.– А здесь нужна подпись Дубровского.

– Хорошо, Юрий Викентьевич.

Длинноногая девица в мини-юбке подхватила кипу бумаг.

«Неплохо бы попросить телефончик»,– привычно вздохнул Артём.

Силаев оторвался от документов и заметил посетителя.

– Вы ко мне?– строго спросил он.

– Я Шереметьев. Евгений Павлович должен был предупредить.

Силаев вздрогнул.

– Леночка, можешь идти.

Девица окинула Артёма насмешливым взглядом и гордо удалилась.

Силаев снова уткнулся в бумаги.

Артём выразительно кашлянул.

– Я вас слушаю,– не отрываясь от испещрённых таблицами листов, сказал мужчина.

– Я частный детектив, меня наняло руководство больницы…– с вызовом начал Артём, раздражённый нелюбезным приёмом.

– Я в курсе,– перебил мужчина и на мгновение настороженно глянул на посетителя из-под толстых стёкол очков в роговой оправе.– Я, так понимаю, главный подозреваемый?

– Вовсе нет.

Силаев недоверчиво покачал головой.

– Тогда зачем вы здесь, молодой человек?

– Я хотел бы услышать вашу версию произошедшего. История-то престранная, не находите?

Силаев вздохнул и отложил бумаги в сторону.

– Чай? Кофе?

Артём вспомнил высокомерную девицу.

– Нет, спасибо.

Силаев достал из стола большую хрустальную пепельницу с инвентарным номером на дне и закурил.

– Помните, «Место встречи изменить нельзя»? Эпизод, где то ли Шарапов, то ли Жеглов спрашивает у Юрского, то есть у Груздева, откуда у него дома взялся пистолет, из которого убили Ларису. А Юрский, то есть Груздев, отвечает что-то вроде «хоть убейте, не знаю откуда». Вот и я, хоть убейте, ничего не знаю.

Два небритых взлохмаченных субъекта неопределённого возраста резались в карты в убогой каморке под лестницей .

– Ах, ты, шельма!– воскликнул Куликов, потрясая в воздухе засаленной картой.– Ты что же это вместо козыря подсунул?

– Недогляд!

Ветлицкий выхватил карту и поспешно заменил её другой.

– Знаю я твой недогляд!– буркнул Куликов, успокаиваясь.

В самый драматический момент поединка дверь распахнулась и в каморку вплыла колоритная толстушка в белом халате – сестра-хозяйка.

– Мальчики, бельё привезли. Быстро каталку!

Куликов и Ветлицкий нерешительно переглянулись.

– Она того… в покойницкой,– промямлил Куликов, нервно облизывая губы.