– Я пошлю это телеграммой, – интригующе сказал Роббинс Локкарту, – пусть думают, что инициатива ускользает у них из рук.

– Мне лестно, что Вы так высоко оцениваете мои скромные усилия, – улыбнулся англичанин, – Кстати, полковник, по-моему, Вы должны извиниться перед господином Саммерсом по поводу того, что выполнили за него важную часть работы. Я слышал, что он очень обижен.

– Разумеется, – мрачно ответил Роббинс и в знак примирения я пошлю ему бутылочку великолепного «Кентукки Бурбона».

– Смотрите, полковник, напиток должен быть превосходного качества. Вот господин Френсис по нашим данным съел что-то не то и до того захворал, что чуть не отдал богу душу. – подмигнул Роббинсу Локкарт.

– Я лично прослежу, чтобы продукт был самой лучшей пробы, – ухмыльнулся Роббинс.

В этот момент Локкарт в отражении лампы увидел горбатый «индейский нос» полковника, и ему показалось, что «великий вождь» готовит для врагов отравленные ядом кураре стрелы.

– Кстати, как там наш дристун в Вологде, говорят, он почти поправился?

– Я должен послать ему телеграмму с сообщением, что мой отъезд из Москвы по ряду соображений откладывается, и я смогу навестить его в Вологде – подмигнул Локкарту Роббинс.

Друзья пожали руки и отправились по своим делам.

В канун русской Пасхи Генеральный консул Соединенных Штатов в Москве Мэддин Саммерс получил от полковника Роббинса в знак примирения бутылку превосходного американского виски. Подарок был передан с посыльным, и отказаться от него консулу не представилось возможным.

В тот же вечер после употребления виски Саммерсу стало плохо. Он промучился около суток и умер.

Врачи констатировали апоплексический удар. Молодой, ему не было еще пятидесяти лет, американский консул в одночасье ушел из жизни. Его организм отказался бороться с болезнью, как будто оцепенел.

Френсису принесли телеграмму о неожиданной кончине генерального консула уже 5, мая и он, несмотря на праздник и выходные дни, немедленно выехал в Москву.

Похороны были пышными, пришло множество народа. Оказалось, что скромный в общении консул, женатый на русской аристократке, был любим и уважаем в московском обществе.

Френсис на похоронах выступил с речью, где отметил большой вклад покойного в развитие русско-американских отношений и высоко отозвался о его личных качествах.

Роббинса на похоронах не было. В этот день он уехал в Вологду и был крайне удивлен тем, что не застал посла на месте.

– Как, разве Вы не знаете о безвременной кончине Саммерса? – спросил полковника Норман Армор.

– Впервые слышу, – соврал Роббинс, – жаль. Очень жаль, мне было приятно с ним работать. Такая быстрая и нелепая смерть. Доктора определили причину?

– По сведениям из медицинских кругов у него был инсульт, но причина его неизвестна.

– Все это нервные болезни, переутомление, нельзя было так много работать и принимать близко к сердцу события последнего времени.

Роббинс раскланялся с секретарем посольства и, приказав прицепить вагон к ближайшему составу на Москву, вскоре отбыл назад.

В тот же день после похорон посол Френсис собрал совещание из числа иностранных граждан, представителей стран Антанты. Пришли все. От французов присутствовали генерал Лавернь и капитан Садуль, от итальянцев генерал Ромеи, от англичан прибыл Локкарт. Он впервые увидел дуайена дипломатического корпуса, которого представлял только по рассказам Роббинса.

– В этот тяжелый час, господа, – сказал Френсис, – мы должны ответить себе на вопрос, существует ли в России сила, способная противостоять большевизму.

– В Вологде такой силы точно нет, – съязвил итальянский генерал, он открыто критиковал Френсиса за отъезд из столицы.