Офис ее бухгалтера на Оксфорд-стрит возвращает ее в реальность. Это грязно-коричневое здание с черными мешками для мусора, приставленными друг к другу на ступеньках крыльца. Кондиционер не работает, и Дермот, бухгалтер Эмили, всю встречу безуспешно разгоняет воздух номером «Бухгалтерия сегодня».

Эмили знает Дермота с университета. Сейчас он бизнес-партнер и на самом деле уже слишком важный человек для такой работы; но он согласился, потому что они друзья. Так он говорит, слащаво улыбаясь ей через стол. Но Эмили не чувствует, что они с этим лысеющим мужчиной в мятом бежевом костюме почти ровесники. Он выглядит для нее взрослым, папой, учителем. Она поверить не может, что ей самой за сорок («Сорок один», – поправляет она сама себя в защиту). Ей не верится, что где-то в Лондоне под руку с Майклом уже не пройдет та молодая стройная Эмили, с волосами до талии, в джинсах и футболке Live Aid.

Они так долго говорят об университете, общих знакомых и семьях, что возвращать разговор обратно к финансам кажется почти неприличным. В конце концов Эмили произносит извиняющимся тоном:

– А что о моем финансовом положении?

Дермот сдвигает бумаги и пару раз взмахивает журналом «Бухгалтерия сегодня».

– Да, – говорит он. – Да, конечно.

Следует долгая пауза, в течение которой Эмили думает, понимает ли Дермот, что она приехала к нему по делу, а не тащилась сюда аж из Тосканы, просто чтобы поболтать. Она чувствует себя липкой и потной, и ей не терпится выпить стакан воды.

– Дом в Тоскане, – наконец говорит Дермот, – оформлен на твое имя?

– Да, – отвечает Эмили, радуясь, что ей задали вопрос, к тому же тот, на который она знает ответ. – Пол подумал, так будет лучше. Дом в Лондоне оформлен на него, конечно.

– Дом в Лондоне конфискуют за долги, – сообщает Дермот, не глядя ей в глаза.

– Что?

– Насколько я понимаю, – Дермот говорит быстро и все еще избегает зрительного контакта, – твой муж повторно заложил дом, чтобы профинансировать свое последнее предприятие. – Он сверяется с бумагами. – «Итальянская недвижимость для вас».

Эмили теряет дар речи.

– Я не знала, – произносит она наконец.

– Нет, – соглашается Дермот. – Похоже, его компания, которая занимается итальянской недвижимостью, испытывает финансовые затруднения… – он тактично покашливает, – уже какое-то время.

– Я не знала, – снова говорит Эмили.

– И другие компании по недвижимости, – продолжает Дермот, – тоже работают на пределе.

– На пределе?

– Уже вызваны ликвидаторы.

– Боже мой. – У Эмили нет слов. Хоть она и знает, что большая часть его богатства – лишь фасад, она просто не может примириться с мыслью о Поле без гроша в кармане. Как ни странно, проще представить бедной себя, чем Пола.

– Что мне делать? – спрашивает она.

Дермот воодушевляется, словно он ждал, пока она это скажет. Он даже достает новую папку с аккуратной надписью: «Эмили Робертсон».

– Мой тебе совет, – говорит он, – оставить итальянский дом. Он оформлен на твое имя и потому не может рассматриваться как часть процедуры банкротства. Кроме того, это ценный актив. На тебя могут давить, чтобы ты его продала, но в сложившихся обстоятельствах…

– Пол хочет, чтобы я его продала, – перебивает Эмили.

– Я бы советовал не делать этого, по крайней мере до завершения процедуры банкротства. Это безопасность твоя и твоих детей.

Он смотрит вниз, его лысая голова краснеет.

– Я правильно понимаю, что вы разводитесь?

– Да.

– Что ж, в сложившихся обстоятельствах стоит сохранить дом в качестве алиментов, в появлении которых я сомневаюсь. У тебя есть какие-нибудь другие активы?

– Активы? – Эмили вспоминает «Фиат-панду», тихо ржавеющий под фиговыми деревьями. – Нет, не думаю.