Секрет ланессидов Алтун Абдуллаев
Все персонажи и организации в данной книге полностью вымышлены. Эта книга не несет никакую религиозную, русофобскую или какую-либо другую пропаганду.
Не Бог создал людей, а люди создали Бога, – блуждала в ее голове мысль.
Поднимаясь вверх по старым разваленным ступенькам многоэтажного дома, она точно знала, что сегодня – ее последний день. Зачатки страха зрели где-то в глубине души, тревога не покидала ее. А ведь не так давно дух девушки был надежно укреплен клятвой верности, принесенной самому Богу.
Я клянусь, что ни перед кем из старых идолов я больше не склоню голову, и тот, кто восстанет против воли моей, – есть мой смертный враг! – повторяла она про себя.
Оказавшись в коридоре, она остановилась: едва заметные узоры на стенах напомнили ей старинную церковь из детства. Она знала, что станет сегодняшней жертвой. Тихонько, чтобы никого не разбудить, рыжеволосая повернула налево и чуть не споткнулась в абсолютной темноте. Проклятье! Девушка уже было залезла в сумку за телефоном, чтобы осветить себе путь, но вдруг вспомнила о данных ей инструкциях: И запомни, никакого света. Ясно? Никакого. Это важно для него.
Она прекрасно помнила прошлогоднюю проповедь в Master Plaza, где впервые увидела этого удивительного мужчину. Тогда слова, которые он произносил, казались правильными и убедительными, они проникали в ее душу настолько глубоко, насколько это было нужно.
Ненавидь врагов своих всем сердцем. Уничтожь врага своего! – сказал он тогда.
Ее беспокойный взгляд упал на дверь, и она прочитала номер комнаты – 112. Я уже близко. Откуда-то проникший сквозняк сдувал ее рыжие волосы, падающие на веснушчатое лицо. Цокот каблуков отзывался эхом, и девушка, совсем не замечавшая тишину до этого, вдруг поняла, что здание совершенно пусто.
Скрип двери застал ее врасплох и принудил на миг замереть, но только стук ее громко колотившегося сердца нарушал тишину. Он здесь, – подумала она. Облизав пересохшие губы, она пошла дальше по коридору, пока не наткнулась на слегка приоткрытую железную дверь. Даже с ее острым зрением она затруднялась распознать что-либо в комнате, ей даже показалось, что в коридоре было не так уж и темно.
Шагнув внутрь, она тут же почувствовала резкий, но приятный запах мужского парфюма, поразивший ее еще при первой встрече. Она последовала за запахом вглубь комнаты. Я его не вижу.
Дверь резко захлопнулась.
Не успела она повернуться, как мощная и тяжелая рука схватила ее за шею. Девушка оцепенела и почувствовала, как сильные мышцы руки поднимают ее в воздух. Рыжеволосая ударилась об стену. Рука поднялась еще выше, и девушка начала задыхаться. Она попыталась отбиться от обидчика, но удары были настолько слабы и бесполезны, что он, вероятно, даже не воспринимал это как сопротивление. С трудом глотая воздух, она теряла силы.
В глазах потемнело, началось сильное головокружение. К счастью, резко ослабив хватку, рука дала девушке освободиться, и еле живое тело упало на пол. Легкие ее наполнились кислородом, а глаза снова начали различать силуэты предметов в комнате: кроме кровати, там были лишь расставленные повсюду свечи и пентаграмма, нарисованная на полу.
Мужчина поднял ее на ноги и мощной пощечиной рассек девушке губу. Дух ее возвысился, все мысли были о смерти.
Моя смерть будет прекрасна!
Он схватил ее за волосы, девушка выдерживала боль. Швырнув ее на старую кровать, проповедник принялся зажигать красные свечи. Тусклый свет дал возможность рыжеволосой наконец увидеть своего мучителя.
– Возлюби врага своего, говорили они. Разве может окровавленная жертва возлюбить хищника? – спросил он.
Голос был твердым и властным. Четкие ровные черты, идеально подходящие друг другу, светло-карие глаза, являющиеся признаком тюркского происхождения. Девушка могла поклясться, что у него самое красивое лицо, которое ей когда-либо доводилось увидеть.
– Мой хозяин.
– Произнеси нужные слова.
– Я клянусь, что отвергаю принцип «любить друг друга», ибо любовь отдает меня во власть врага. Окровавленная жертва не может возлюбить того, кто истязал ее.
Моя жизнь не что иное, как иллюзия, оборвав ее, я очнусь ото сна.
Рыжеволосая встала на колени на кровати, опустив голову так, чтобы Ланесс не мог видеть ее глаза. Он схватил свою жертву за челюсть и сильно сжал руку, но она больше не боялась красивого чудовища. Он плюнул ей в лицо, осыпав очередной серией ударов. Девушка упала на кровать, и Ланесс тут же бросился на нее, как на добычу. Зверю не понадобилось и минуты, чтобы сорвать с нее всю одежду. Прекрасное оголенное тело проститутки, казалось, ничуть не впечатлило Ланесса, который тут же принялся завязывать ей руки за спиной. Теперь рыжеволосая совершенно не могла двигаться, так как конец веревки был привязан к ногам, сделав ее окончательно беспомощной.
– Я клянусь не изменять себе и своим целям и обещаю делать только то, что хочу! – крикнула она, когда он снял с себя футболку.
Мускулистое тело было приятным дополнением к его идеально нарисованным чертам лица. Девушка почувствовала, как пересыхают ее губы, когда Ланесс молча подошел к ней так близко, что она могла касаться его лицом.
– Я отказываюсь от идей лжепророков и торжественно клянусь относиться ко всем так, как они относятся ко мне. Ярость за ярость! Боль за боль! Я отказываюсь прощать! – продолжала она.
– Хорошо, – ответил Ланесс.
– Я отказываюсь принимать догму о том, что спасение человека приходит от самоотречения. Я – хозяин своей судьбы!
– Прекрасно. И запомни еще, дорогая моя, вода – в ней вся сила. Если ты контролируешь воду, ты контролируешь весь мир, – со значеним произнес он.
Затем Ланесс начал завязывать ей глаза черной повязкой.
– Ты на правильном пути, моя милая. Мы – борцы за свободу, и мы готовы убивать и умереть за свое право жить так, как хотим мы сами.
Он схватил ее за повязку и шепнул на ухо:
– Ирония в том, что убивая за страну, человек становится героем, а убивая за религию – фанатиком.
Он повернул рыжеволосую лицом к себе, поднял на руки и подвесил так, что она зависла перед ним.
– Ты помнишь главное правило ланессидов?
– Да, хозяин. Главное правило ланессидов – отомсти врагам своим и умри!
– Хорошо. И помни, мы сами выбираем, как нам умирать.
– Я готова на все ради нашей веры и миссии, предназначенной мне. Я отомстила своим врагам и теперь готова принять ту смерть, которую выбрала сама. Я хочу, чтобы это сделал мой хозяин.
Ланесс достал приготовленный заранее кнут и нанес первый удар. Девушка терпела, скрипя зубами. Кнут разрывал кожу на ее нежной груди, крики раздавались по всей комнате, но это не останавливало Ланесса. Через мгновение обессиленное тело перестало двигаться, и мучителю пришлось отреагировать.
– Я доволен тобой.
Он срезал веревку и она обрушилась на кровать. Девушка попыталась встать, но он снова схватил ее за волосы. Подобрав наполовину сгоревшую свечу, он мелкими каплями разлил воск по загорелой спине.
Глаза Ланесса загорелись черным огнем, и впервые он коснулся ее тела губами. Он целовал шею, затем медленно повернул к себе лицо. Губы их слились в поцелуе, и только после этого ее ноги, словно получив одобрение, открыли путь его бедру.
Очень грубо и твердо он вошел в ее тело и нарастающей быстротой движений довел избитое тело девушки до пульсации. Это чувство подарило ей эйфорию. Ланесс потянулся за спрятанным под кроватью небольшим кинжалом с перевернутой пентаграммой и поднес его к ее горлу. Она уже была в экстазе, в глазах читалась благодарность.
Ланесс приставил кинжал к упругой груди рыжеволосой и надавил. Кровь брызнула и испачкала торс Ланесса. Следующим движением он вонзил кинжал полностью, и зрачки рыжеволосой сузились.
Поднявшись с тела убитой, Ланесс завернул кинжал в черную ткань и спрятал его в сумку.
Скоро я всем докажу, что все, что они знают о Боге – ложь…
Еще пятнадцать человек повесились вчера ночью. Времена были тяжелые. С каждым днем тела погибших сектантов все чаще и чаще всплывали в новостных газетах. Вдобавок ко всему ланессиды активно пропагандировали свои догмы и предупреждали о неизбежных суицидах в будущем. Очевидно, страх бороздил просторы людских душ, однако никто не догадывался, что на самом деле было на уме лидера сектантов…
Ребенком Анар любил собирать сложные пазлы и решать математические уравнения для старших классов. Быть может, как раз поэтому мальчик был обречен на одиночество. Он вырос в небольшом мусульманском гетто в России. В те годы неонацисты часто нападали на мигрантов в районах, заселенными ими, разрушая местные рынки и торговые ряды. Отец Анара тоже работал торговцем и продавал в уличных палатках турецкую одежду, духи и даже сладости. Несмотря на доброжелательный нрав отца, однажды группа недовольных покупателей избила его до полусмерти и раскидала весь товар по улице. Именно с тех пор замкнутость стала отличительной чертой характера Анара.
Истинным мучением для него были школьные года. Анар увлекался литературой, с удовольствием писал эссе по русской и зарубежной классике, но учительница как будто не замечала стараний мальчика. После школы его часто преследовали расисты, громко выкрикивая «иммигрантская свинья», «черноголовый». Из-за всего этого он чувствовал себя неполноценным, но при этом не понимал, что он сделал не так и чем заслужил эту ненависть. Чрезвычайно болезненным для него было отношение школьного библиотекаря, который презрительно разглядывал книги, которые сдавал Анар. Библиотекарь разговаривал с ним подчеркнуто медленно, как будто тот не понимал русского языка, и тщательно следил за тем, чтобы случайно не коснуться руки мальчика, ясно давая понять, что не хочет этого, потому что он грязный.
