Сотрудники споро делали свое дело, на моих глазах составлялся протокол, осматривалось тело несчастной старушки.

У меня взяли объяснение, выверяя поминутно мое передвижение, начинания со времени отъезда к Давиденко. Федор Иванович удостоверился, что на моем телефоне имеется вызов, известивший меня о травме Максима.

Потом последовал звонок Давиденко, в больницу города Перово и тренеру моего сына. Из моей машины, с понятыми, из числа буйствовавших, на моей лестничной площадке бабулек, был изъят видеорегистратор.

Надо сказать, что после звонка Давиденко, работать следователю стало попросту невмоготу. Мне показалось, что его телефон раскалился от количества звонков от начальства, требовавших отчета и уверения в том, что он не собирается задерживать гражданку Маркову.

После пятого звонка Федор Иванович на вызовы отвечать перестал, лишь неодобрительно посматривал, то на меня, то на вибрировавший телефонный аппарат.

Давиденко звонила и мне. Ситуацию контролировала, рвалась приехать на выручку. Я благодарила ее, радуясь такой поддержке, но просила не тревожиться, никому из знакомых, Боже упаси, моим родственникам, ничего не сообщать.

Федор Иванович вел себя со мной учтиво, на мой вопрос как же все произошло, кратко рассказал, что нашего самоназванного управдома, ближе к обеду принятлись разыскивать подружки, названивая ей на мобильный.

Так уж случилось, что одна из активисток, та самая, что угрожала мне костылем, проживает в моем, седьмом подъезде, но на втором этаже. Выйдя на поиски своей подруги, бабуся с костылем, чутким ухом услышала, что где-то играет рингтон, установленный на телефоне Храповой. Рингтон характерный, если я не ошибаюсь, мелодия из «Бригады». Пойдя на звук, бабуля добрела до моей квартиры, заметила, что дверь приоткрыта, толкнула ее…и узрела тело Храповой.

После непродолжительных охов и криков, старушка взяла себя в руки и позвонила в полицию, а следом и активу дома, объявив экстренный сбор.

– А…почему…, – странно глупо произнесла я. Вообще-то я собиралась спросить, что делала Храпова в моей квартире, и почему ее тут убили, но подумала, что следователю делиться такой информацией не полагается и замолчала. Но Федор Иванович проявил чудеса сообразительности и понял мой вопрос.

– У Вас там две коробки выпотрошены, вещи валяются, да и сейф вскрыть пытались. Главная версия: Вас выманили звонком о сыне, хотели обнести квартиру. Но, очевидно, Храпова заметила вора, и, то ли решила его вспугнуть, то ли самостоятельно задержать, – тут Федор Иванович нервно скривился и развел руками. – Кричала, наверное. Вот ее …и остановили.

Потом я осмотрела распотрошённые коробки, вывернутые из ящиков комода и раскиданные вещи. Меня просили составить список похищенного.

Я кинулась к сейфу, где хранится мое малочисленное золото. Он был прикручен к стене, в комнате, которая в будущем должна была стать моей спальней. Но пока железный ящик здесь единственный представитель мебели. Дверцу сейфа действительно пытались отогнуть, но он стойко выдержал и не посрамил свое гордое название.

Перебрав вещи в сейфе, в шкафу, отметив, что мои шубы вору явно не понравились, бегло оглядела вскрытые коробки и предположила, что, скорее всего, у меня ничего не успели украсть. Храпова, как не прискорбно это говорить, своей жизнью защитила мое добро.

К одиннадцати часам вечера в моей квартире никого не осталось. Только жуткий бардак напоминал о происшествии.

Вы когда-нибудь ночевали к квартире, где несколько часов назад убили человека? Нет? А вот я таким опытом теперь обладаю. Жутко, неприятно, но другого варианта мне в тот момент в голову не пришло.