Маленький Жан раскашлялся, старухи стонали, Берта и Жюль поддерживали Бабулю под руки. Сидони спросила американца, кто занял деревню – немцы или союзники, тот не понял ни слова, и тогда сельский полицейский Юбер повторил вопрос на ломаном английском.

– Немцы…

Все пришли в ужас. Марсель была на грани обморока. Берта с мольбой смотрела на Тарзана, а Жюль едва сдерживался, чтобы не врезать ему что было сил. И янки смилостивился – разрешил старухам и Франсуазе с ребенком уйти в дом. Тем временем вернулись остальные американцы: они ничего не нашли, во всяком случае, немцев. Все вернулись в убежище.

Шестеро американцев устроились на соломе в меньшем по размеру кирпичном подвале, примыкавшем к большому, сводчатому, где сгрудились хозяева фермы с родными и соседями. Самый молодой из солдат был ранен в голову, повязка намокла от крови. Возглавлял группу лейтенант Пайк, нервный коротышка в очках. Рене он понравился куда больше Дэна: тот все время улыбался, и это выглядело странно, потому что его улыбка была вовсе не улыбка, а гримаса, как у Щелкунчика. Лейтенант попросил женщин развести огонь и приготовить солдатам поесть.

– Ишь чего захотел, – проворчала Берта, – у нас и для детей-то еды не осталось!

Выхода не было, пришлось подчиниться. Берта, Жанна и Сидони ушли на кухню, и Рене увязалась за ними, что почему-то не понравилось Дэну. Девочка не обратила на него внимания: она хочет быть с женщинами и останется с ними. Берта начала замешивать тесто на воде из муки, замусоренной зернышками, а Жанна, едва не плача от досады, резала бесценную ветчину. Высокий темнокожий солдат, гора мускулов по имени Макс, наблюдал, стоя в дверях.

– What’s that?[27] – Он с сомнением ткнул пальцем в миску.

– Мука для скота, – гордо, как метрдотель, предлагающий гостям фаршированную индейку, пояснила Берта. – Ничего другого у нас нет, сынок.

Макса ее слова не убедили, и тогда Берта сделала блаженную мину и погладила себя по животу.

– Ням-ням, вкуснятина…

Макс ответил мальчишеской улыбкой. Настоящей улыбкой. Берте и Сидони стало его жалко. Рене подошла к Жанне – та резала скатерть на бинты. Поняв, что девочка хочет быть полезной, она поручила ей скручивать полосы. «Будь осторожна, чтобы они не загрязнились, иначе рана может нагноиться», – предупредила она. Дэн ходил кругами вокруг девушки, и это не ускользнуло от внимания Рене – она еще во дворе заметила, как он смотрел. Американец искал повод завести разговор, но Жанна его игнорировала, он бесился и решил погладить по голове ребенка, чтобы привлечь внимание красавицы. Рене отшатнулась, наградив его гневным взглядом. Щелкунчик не имеет права прикасаться к ней! Дэн что-то лопотал по-английски, и Жанна догадалась, что это имеет отношение к Рене и бинтам: мол, хорошо, что ребенок помогает. Он показал большой палец и глупо ухмыльнулся. Жанна ответила высокомерно-раздраженным взглядом.

Закончив, женщины оставили Дэна, но он и не подумал сдаваться. Выхватил Плока из кармана Рене и начал прыгать, вертя тряпичного человечка на руке.

– Look! Look who’s there?![28]

Кривляния взрослого ошеломили Рене. Чего он добивается? Хочет, чтобы она отнимала у него игрушку? Размечтался! Другие дети радовались, маленький Жан заливался смехом, всем было весело – впервые с тех пор, как Рене попала в этот дом. Дэн взмахнул своим трофеем и попал по балке. Бедненький Плок! Ну все, хватит! Рене властным жестом протянула руку к своему любимцу, американец мгновенно успокоился и вернул игрушку хозяйке. Жанна не упустила ни одной детали этой сцены, Дэн пожал плечами и улыбнулся, пытаясь скрыть досаду.