Небывалый расцвет суфизма был следствием монгольского владычества, как бы странно это ни звучало. Склонность завоевателей к суфизму была обусловлена политикой суфийских наставников, к которым могли обращаться за помощью и советом как мусульмане, так и немусульмане. Сефи ад-дин говорил: «Сыновья мои, когда вы раздаете хлеб, не делайте различия между другом и врагом и между праведным мусульманином и неверным». В процессе общения с наставниками немусульмане-язычники узнавали преимущества ислама и постепенно приобщались к истинной вере. Такая политика соответствовала духу исламского миссионерства, недаром же слово «дава»[7] переводится с арабского как «приглашение». Кроме того, мистицизм, ставший неотъемлемой частью суфийского учения, был доступен, близок и понятен язычникам, в частности – монголам с их шаманскими верованиями. Образно говоря, и разум, и сердце, располагали к суфизму, так что он был просто обречен на популярность. У каждого монгольского хана, пришедшего к исламу, был свой суфийский наставник, упомянутый в той или иной хронике.

О том, каким уважением пользовался шейх Сефи ад-дин у правителей монгольского государства, основанного в Передней Азии внуком Чингисхана Хулагу, можно судить хотя бы по письму Рашид-ад-дина Фазлуллаха Хамадани, занимавшего высокие должности при нескольких ханах (впрочем, в историю он в первую очередь вошел как автор известной хроники «Сборник летописей»). В этом письме Рашид сообщает шейху Сефи, что ему назначено щедрое пособие натурой и деньгами, и перечисляет, из чего оно состоит, – более сорока тонн (в пересчете на нынешние единицы измерения) пшеницы, вдвое больше очищенного риса, две тонны меда, тонна коровьего масла, тридцать быков, сто тридцать баранов, шестьсот кур, десять тысяч динаров и разное другое, что мы подробно перечислять не станем, поскольку размеры щедрости по отношению к шейху уже ясны.

После распада хулагуидского государства Азербайджан[8] оказался под властью Чобанидов, бывших потомками одного из военачальников Чингисхана. Мелик Ашрафе Чобани, правивший с 1344 по 1356 год, был жестоким угнетателем-самодуром, о котором почти никто из историков не сказал доброго слова. Формально Чобаниды считались эмирами, потому что, не будучи прямыми потомками Чингисхана по мужской линии, они не имели легитимности, но эта проблема решалась с помощью марионеточных правителей-чингизидов. Так вот, Мелик Ашраф сначала покровительствовал шейху Сефи ад-дину, но довольно скоро его благосклонность сменилась нерасположением, и шейх был вынужден перебраться в Гилян, где, в окружении множества последователей-сподвижников, мог чувствовать себя в относительной безопасности.

В 1334 году шейх Сефи ад-дин скончался, и главой тариката стал его тридцатилетний сын Садр ад-дин. Опасаясь происков Мелик Ашрафа, шейх Садр ад-дин был вынужден вооружить своих приверженцев и, таким образом, стал командующим довольно крупного войска, фанатически преданного своему муршиду[9]. Впоследствии Садр ад-дин заключил союз против Мелик Ашрафа с Джанибек-ханом, правившим в Золотой Орде, которая с начала своего существования боролась с Хулагу и его потомками за власть над Закавказьем. Иначе говоря, Садр ад-дин был настолько силен и влиятелен, что золотоордынский хан не гнушался заключать с ним союз. В 1357 году золотоордынское войско под предводительством Джанибек-хана захватило государство Чобанидов, но вскоре и сама Золотая Орда начала распадаться…