Наталья Ивановна, говоря последние слова, уже спала. Анна с трудом подняла тётушку из-за стола, отвела в ванную комнату. Помогла умыться и уложила в постель.

– Анечка, спасибо тебе, спокойной вам…

Ночь пролетела, и поутру все разбежались по делам. Анна, Наталья Ивановна и Леночка в институт поехали, потом в центр творчества должны были заскочить. Антон в школу с сыном пошёл, документы отдать, а затем в спортклуб.

А между тем лето брало своё. Ночи тёплые, короткие и комфортно безветренные, днём солнышко, изредка землю окроплял дождь. Конец июля не предвещал конца лета, но зелень, ещё месяц назад ярко-сочная, поблекла, кое-где на деревьях появились жёлтые листья. В Москве лето особенное, при любой погоде на улицах душно. Закатанная в асфальт столица чувствовала себя как астматик, трудно, надрывно дышала и ждала свежий ветер.

Тяжело было и москвичам. Многие уехали в отпуска, кто мог, скрылся за город, у кого не было такой возможности, в выходные и по вечерам, облепив берега водоёмов и Москва-реки, охлаждался в мутной воде.

Но духота, жара и прочее были не так страшны. Страшна была гроза зреющих перемен. Пять лет перестройки, попытки преобразовать экономику позитивных результатов не принесли. Ритм жизни и самого существования такого мощного организма, как Советское государство, был разбалансирован, с каждым днём в стране становилось хуже. Полочки магазинов по-прежнему зияли пустотами. Талоны на продукты, спиртное прочно вошли в обиход. Москва всё больше и больше напоминала огромный рынок ширпотреба. Про рубли стали забывать, куда интереснее доллар и даже купон на товар.

Политическая демагогия, словесная трескотня, взаимные оскорбления, драки сопровождали все действия политиков и депутатского корпуса. По вечерам у телевизоров люди с интересом ждали, кто ещё что отчубучит интересного. В диковинку такое было в новой России. Бедность людей стала визитной карточкой государства. Но в этом же государстве появились нувориши[3]. Бывшие партократы, быстренько перекрасившись, побросав партийные билеты, расселись в кресла генеральных директоров, президентов и прочих вожаков российского бизнеса. Рядом с ними появился гнусный рассадник бандитов и вымогателей разных сортов. Структура экономики менялась бешеными темпами: разворовывались складские остатки, захватывались источники сырья, как грибы росли банки, биржи, меняли собственников предприятия, зачастую этот процесс выходил далеко за рамки законности и сопровождался убийствами.

Армия, её генералитет втоптаны в грязь. Пресса издевалась над офицерами как могла. Видя это, молодёжь уходила из Вооружённых сил. Служить оставались немногие, те, у кого в сознании армия и служба в её рядах связывались с понятиями «долг», «честь», «защита Отечества».

Тревожно было, очень тревожно.

Подполковник Седов не на небесах обитал, всё это видел, и он жил тревожной жизнью. Парочки недель хватило, чтобы понять: внешне отлаженный механизм вверенной ему части вполне может дать серьёзный сбой. Военного мало чего здесь было. Часть скорее походила на огромную автобазу плохого гражданского предприятия. Водители расхлябаны, учебные занятия проводились от случая к случаю. Понятий о заявках на выезд техники не было, лимиты расхода горючего не соблюдались. Внешне всё крутилось, вертелось, однако единого управления в части не было. Он с первых дней облазил все закутки, каморки, кладовые, бытовки и прочие сооружения и пришёл в ужас. Бал правила стихия. Попробовал было с ходу разрулить ситуацию. Просто остановил выход в рейс машин и всё. И тут же получил кучу шишек от различного рода военных и гражданских вожаков, которые ждали его технику. Понял Антон Иванович: так нельзя, снимут с должности мгновенно. И он начал потиху, кропотливо работая с подчинёнными офицерами, приводить часть в нормальное состояние. Врагов не наживал, всё же большинство людей видели: старается командир, и не для себя старается, для дела. Но в ближнем окружении зрело недовольство. Собственно говоря, здесь его не ждали, здесь он был чужаком. Командиром мечтал стать старожил части, заместитель командира по материально-техническому обеспечению подполковник Мыльцов Пал Палыч. С ним Антон не был знаком, тот был в отпуске, когда впервые Седов прибыл в часть. Мыльцов лет пять назад прибыл из Киева, репутация на прежнем месте была подмочена махинациями с бензином, дизельным топливом и прочее. Но то были слухи, документы о злоупотреблениях отсутствовали, а перевод в Москву состоялся по семейным обстоятельствам. За спиной у Мыльцова, как и у многих офицеров в столице, маячили серьёзные генеральские погоны. Обо всём этом Седову рассказал Кравцов, и Антон был настороже в отношениях с Пал Палычем. С первых минут в части недругом Антону стал и Андреев, замполит. Когда Седов попросил Андреева не тыкать командиру, вести себя, особенно в присутствии подчинённых, более пристойно и вообще заниматься своим делом, а не сплетнями, Сергей Павлович долго глотал воздух открытым ртом. И смог лишь сказать: «С огнём, командир, играешь!»