Вылетали туда по-эскадрильно, с двадцатиминутной паузой между вылетами, и с двумя 220 литровыми дополнительными баками. Перелет достаточно далекий, 1200-1250 километров, и по пути мало аэродромов, чтобы использовать их как подскок. Увеличение мощности двигателей, естественно, уменьшило и без того небольшую дальность. Благо я заранее заготовил решение этой проблемы, и так нелюбимые летчиками ПТБ трех объемов были поставлены промышленностью. Английская схема с концевыми ПТБ совершенно не годилась, американская, под брюхом, тоже. Установили пилоны в корне крыла, их можно было использовать и для подвески бомб. Первыми в Ханкалу ушли штурманята и комдив. Я, по сценарию, уходил в последней четверке. Уже смеркалось, когда под капотом появился ненавистный мне городок. Пять раз он становился местом жительства, но теплых чувств он у меня не вызывал, скорее всего, из-за последних командировок. Первое его посещение я и не помню, совсем мальцом был. Второе в памяти осталось светлым пятном. Последнее, пятое, отдавало такой горечью, что трудно передать, даже 94-й год я вспоминаю «теплее». Было столько надежд, что вырвемся из затянувшегося кризиса, но, закулисные и подковерные игры обратили все «в ноль». В серию пошла совершенно другая машина, конкурирующей «шарашки», а «звезду экрана», лучший боевой вертолет мира, нашу «черную акулу» сняли с производства. Кстати, она была в серии. Еще в Советском Союзе было принято решение запустить именно ее в крупную серию. Но, катастрофа, произошедшая со страной, превратила все в пыль. Вот здесь, возле старого СКП ко мне подошел Сергей Викторович, и предложил перейти в ЛИС Ухтомского вертолетного завода. А я, с дуру, взял и согласился. Не жалею! Совершать глупости иногда необходимо, чтобы осуществить мечту. В «В-80» было вложено столько новинок, а меня хлебом не корми, дай подержаться за неизведанное. Вот и согласился.

Как выяснилось, не только я, но и Андрей здесь бывал. Их 1329-й полк формировался в Ханкале, и у него здесь остались знакомые, в самом нужном для солдата месте. В летной столовой, с криком «Андрюшка», ко мне подбежала высокая красивая девица, резко затормозила, увидев полковничьи погоны. Обмен данными с Андреем у нас настроен весьма качественно, по-другому – никак.

– Люда, ты чего застеснялась? Я это, я. – а я уже знал, что девочка из Ленинграда, кандидат в мастера спорта по альпинизму, закончила два курса Горного института, сюда прилетела вместе с их группой, с Ленфронта, но неудачно прыгнула с парашютом и угодила здесь в госпиталь.

– Ты как здесь? Почему не дома?

– Я замуж вышла, муж – летчик. Перегонял самолеты из Ирана сюда и на фронт. И сейчас здесь служит, только он – капитан.

Но долго разговаривать не пришлось, в столовой был Кожедуб, пришлось прервать начавшийся диалог, и идти к нему, докладываться. А у него на руках был бланк РДО, в котором мне приказывали вылететь обратно, но не в Липецк, а в Москву. С мужем Людмилы мы познакомились у борта транспортника, который пять часов доставлял меня на Центральный. Через несколько часов, с новым предписанием, я принял командование над группой офицеров, посланных командованием для рекогносцировки мест размещения трех полков 324-й дивизии. Задачу мне ставил не Верховный, а генерал Жигарев, который до войны был командиром такой же группы советников в Китае. Но помогал не Мао, а Чан Кайши. Нас переодели в гражданское, снабдили паспортами, а не удостоверениями личности. И поездом отправили по КВЖД в Пекин.