***

Карина с Альбертом познакомились только сегодня утром, на палубе. И Карина сразу поняла, что влюбилась, как в кино, с первого взгляда. Двенадцатилетний Альберт выглядел очень красиво, по-взрослому: обалденно улыбался, подавал девочкам руку, когда они спускались или поднимались по лестнице, покупал им с Милой чипсы… Они все втроем весело болтали, вспоминая школу и передразнивая учителей, а Карина мечтала только об одном: чтобы эта Мила куда-нибудь свалила… Тогда бы она смогла определить точно, так ли Альберт относится к ней, как она к нему, или это у него воспитание проскальзывает, диктующее одинаково хорошо относиться к женскому полу. Уединиться не получалось. Мила уходить не собиралась, ей явно тоже понравился Альберт, а сзади постоянно преследовал родительский конвой: посередине парочка – родители Альберта, по краям мамы Карины и Милы. Осматривая эти скучные развалины древнего города, они вели еще более скучные разговоры про учебу и периодически громко удивлялись, когда выяснялось, что в какой-то из трех школ, где учатся их дети, поборы выше, чем в двух других.

– У нас 500 рублей ежемесячно берут в фонд школы и 500 – в фонд класса, – рассказывала мама Карины.

– Ужас! Ужас! – восклицали две другие мамы. – И это называется бесплатное образование!

– А кто вас заставляет платить? – басил папа Альберта. – Не платите – и все! Сами развели эту катавасию с поборами… Сами приручили учителей к подаркам дорогущим. Вот и получайте, чего теперь жаловаться?!

«До школы еще пол-лета, а они все никак не успокоятся», – думала Карина, втайне питая надежду, что какая-нибудь из достопримечательных развалин древнего Болгара заманит всех родителей под свои своды и они сумеют от них оторваться. Но увы…

Оторваться удалось только после обеда. Альберт сам подошел к Карине и позвал ее в музыкальную комнату. Краем глаза Карина заметила, что за ними сорвалась и Мила, но задержалась, получая какие-то наставления от матери. Мгновения оказалось достаточно, чтобы они завернули за большой белый рояль и оказались там как бы наедине друг с другом. Это было замечательное чувство. Мила их не видела, хотя и искала глазами. Альберт держал Карину за руку – она даже и не надеялась, что такое возможно в принципе. Альберт говорил что-то приятное, она лишь улыбалась, глядя в его глаза – бездонные, как синий океан… Океан вдруг перевернулся и накрыл их сверху куполом, будто небо. Восхитительное чувство! На какие-то секунды все пришло в движение, все завертелось, закружилось, а потом запузырилось и успокоилось.

Держась за руки, они плыли вокруг рояля, глядя вверх, на облака. Это перевернувшееся, образовавшееся из океана небо стало очень романтичным, особенно ночью, когда на нем высыпали плавающие звезды. А потом, когда звезды потухли, их место заняли цветы – много красивых цветов – отдельных и сплетенных в венки. Над цветами Карина увидела маму, склонившуюся над водой, и пригнула голову, чтобы остаться незамеченной, – так хотелось побыть еще немного с Альбертом наедине, без надзора взрослых.

Мама плакала, стараясь разглядеть что-то под толщей воды, плакали и другие незнакомые люди, стоящие рядом с ней на палубе какого-то корабля. Родители Альберта тоже здесь были.

– Чего они плачут? – спросила Карина у Альберта.

– Не знаю, – ответил он. – Эти родители всегда такие странные. Они думают, что если мы хоть на две минуты остались без них, то с нами обязательно должно что-то плохое случиться…

И они засмеялись, продолжая прятаться под крышкой рояля.

***

Близнецы выплыли из музыкальной комнаты и отправились в каюту – бабушек не было. Они поднялись на палубу и нашли их там: обнявшись, бабушки покачивались около стола, будто привязанные лодки. Сумка бабушки Арины зацепилась за ножку перевернутого стула, не давая им уплыть далеко. Бабушки улыбались, глядя на внуков, а внуки показывали им собранные на дне ракушки и камушки…