— Это дар хассора моему народу за служение. 

— Дар? — села в ванне и повернулась лицом к девушке, игнорируя все волны шепотков, которые нас окружали. Но говорила я тихо, не хочу, чтобы наш разговор дошёл до лишних ушей. — Какой дар?

— Такой… — Сайя подсела совсем близко ко мне и, взяв частый гребень, принялась расчёсывать мои волосы. — В нашем мире есть семь великих королевств. Каждое владеет землями, морями, горами и лесами, пустынями. Но есть вещь, которой может владеть только хассор Р’Хшаас. Эта вещь принадлежит ему, так решено давно и не нами, а древними, которые все рассудили по-своему. В обмен на благостный дар хассора каждое королевство даёт ему жену. 

— Ты… тоже была женой?

— Нет, я из маленького племени. Я буду служить хассору до самой смерти в обмен на его помощь. Я… не могу об этом говорить, потому что это не моя тайна. Здесь, во дворце, нет случайных людей. 

— Амара? Она тоже…

— Да, и она. Смерть любой жены — конец договора. Иногда это может грозить страшными вещами. 

— Звучит как оправдание, — задумалась и прикрыла глаза. — Оправдание всему.

— На седьмых жён это не распространяется. 

— Да? — эта новость меня порадовала. — Интересно. Это тоже древние решили?

— Седьмая жена не для дара, она для хассора, — мягкие, но очень сильные пальцы девушки, впились в моё предплечье. Закончив с волосами, Сайя решила осмотреть мои укусы и проверить их. — Лучше вам об этом у самого хассора спросить. Он лучше объяснит. А Амара… Она знает про договор и пользуется этим. Ни один волос не может упасть с её головы, иначе… Иначе будет настоящая война. 

Война… Думаю, что в любом мире это плохо. Амара просто безнравственная дрянь, если знает об этой угрозе и умело ею манипулирует. Такая не постыдится пойти по трупам. Собственно, она это и делает?

— Значит, у меня нет охраны, нет защиты?

— Я ваша защита, хасса, — Сайя шепнула мне на ухо. — Ни о чём не беспокойтесь. 

Легко сказать! Тут не знаешь, чего бояться: хассора, его яда, первой брачной ночи или гарема-серпентария? Так что меня убьёт первым?

— Хасса, вам нужно больше ходить и почаще давать дышать этим местам, — Сайя коснулась пальцами моей шеи, там, где зубы нага прокололи мою кожу и оставили след. — Тогда яд не будет застаиваться и быстрее станет частью вас. Вы хорошо их переносите, метки. 

Сайя, зачерпнув пальцами что-то очень приятно пахнущее из небольшой плошки, мазнула странной смесью место укуса на шее. Мягкий холодок окончательно унял боль.

— Я оставлю вам немного снадобья, но не наносите его слишком часто. В этом вся суть яда хассора: боль, к которой вы привыкаете. Если её постоянно унимать, то всё может закончиться очень плохо.

— А их он тоже кусал?

Девушка посмотрела на меня так, будто я сказала какую-то глупость. Я вцепилась пальцами в прохладные каменные бортики и вытянула ноги. Вода остыла, и я начала замерзать. Сайя и её помощницы не спешили добавлять горяченькой, вместо этого стали готовить отрезы светлой ткани, которые, наверное, должны были заменить полотенца.

— Любая жидкость из тела хассора — сильный яд. И все жёны уже слабо поддаются ему.

— Укусы? Тогда почему так плохо, разве…

— У хассора нет времени. Всего неделя. Если вы вытерпите всё, если переживёте, то… то, может, вы станете первой, кто выжил?

— Почему? — осторожно вышла из ванны, сжав зубы от нахлынувшей боли в ногах. Вода с настойкой помогла ненадолго. Теперь же был такой же эффект как от обезболивающего: после всегда хуже.

— Потому что никто так хорошо не переносил яд хассора до этого. Никто! 

Слабое утешение…

Меня вытирали отрезами ткани, заплетали волосы, делая причудливую причёску. Замерев статуей, я из-под полуопущенных ресниц смотрела, как рядом с резной ширмой поравнялись тени. Я не сразу поняла, кто это.