– Но послушайте! – Васька едва не плакала, и мне при всем понимании адекватности доводов хотелось наорать на всех и добиться, чтобы все было, как она хотела. – Нет у меня никакой инфекции, а если это аллергия, то я сейчас просто в аптеку ближайшую смотаюсь и куплю что-то, и все пройдет! Пожалуйста, я вас умоляю! Пустите меня ухаживать за мамой, я, честное слово, справлюсь!

Господи, если бы она на меня так смотрела и так о чем-то просила, я бы костьми лег, но сделал все что угодно. Но доктор остался глух к ее просьбе.

– Девушка, милая, ну вот что вы несете! Мало того, что определить на глазок, заразны вы или нет, я не могу, но и что это за отношение к себе? Что значит «куплю что-то и все пройдет»! Здоровье – это не шутки!

– Вы не понимаете…

– Нет, я как раз понимаю, что есть абсолютно здоровый член вашей семьи, способный прямо сейчас осуществить полноценный уход за вашей тяжелобольной матерью, в то время как вы приведете себя в норму и позже сможете сменить его. И меня, как руководителя данного отделения, это устраивает более чем. А в чем усматриваете проблему вы? Вы ведь все приехали сюда ради того, чтобы помочь близкому для всех человеку. Какое в таком случае может быть соперничество?

– Вы правы… извините, – Василиса сникла, смиряясь, и снова чихнула и прочистила горло. – Я веду себя глупо. Просто мне кажется, мама будет волноваться, если я опять исчезну.

– А вот тут я себе позволю вмешаться и сказать, что заметила во время перевозки, что ваша мама постоянно, невзирая на ваши уговоры, пытается о чем-то с вами говорить, девушка. А в силу того, что сделать нормально она это пока не может, сильно волнуется, напрягается, и мы имеем скачки давления. Это сейчас весьма нежелательно.

– Хотите сказать, что мое присутствие вредно для нее? – тут же опять ощетинилась Василиса.

– Вам честно? – женщина посмотрела на нее почти жестко. – На данный момент, да. Я врач «Скорой», а не психолог, но из ситуации вижу, что сейчас присутствие другого человека ваша мама перенесет лучше, чем ваше. За какое-то время она окрепнет и тогда сможет безопасно сказать вам все, что хочет, и это не приведет к тому ухудшению, к какому могут привести ее безуспешные попытки сейчас.

– Итак, мы, думаю, друг друга поняли, – подвел черту доктор. – Приятно будет увидеть вас вновь. Я готов к первичному осмотру вновь поступившей и жду сопровождающего для введения в курс наших дел и порядков, – он кивнул и направился вглубь коридора, чтобы скрыться за одной из дверей.

– Мне тоже пора, – заторопилась врач со «Скорой». – Извините, если вмешалась в личное, но я честно высказалась в интересах больной.

Мы остались вчетвером в коридоре. Василиса шмыгала носом и смотрела в пол и, похоже, была она несчастней некуда, стоя в нескольких шагах, и словно подчеркивая этой дистанцией степень своего сейчас одинокого разочарования. И у меня прямо заболело все внутри от желания обнять ее и успокоить, дать понять, что одной ей уже никогда не быть, я этого просто не позволю. Отец за все время разговора не проронил слова и не пытался спорить с Василисой, и я ему был за это очень благодарен.

– Лиска, прости, что так подставил с этими духами дурацкими, – Кирилл смотрел почти несчастно. – Хотел порадовать. Порадовал.

– Да откуда ты мог знать? – печально отмахнулась она. – У меня же правда никогда и ни на что не было аллергии, а тут…

– Васенька, ну чего ты так распереживалась? Ну, подлечишься и вернешься сюда через несколько дней, здоровая, и сменишь меня. – Отец, конечно, уговаривал ее, но я видел, какие нетерпеливые взгляды бросает на двери, за которыми скрылся доктор. Как будто готов был бегом ломануться туда, и мы – единственное досадное препятствие, его удерживающее. Мдя, с актерским мастерством у него как-то не очень.