Доспех-бригантина. Пластинчатые наручи и поножи. Льняные стёганки, окрашенные в азур. Штаны из конопляной ткани. Сапоги, обитые металлом.

Персекутора терзали сомнения, что это сталь. Скорее уж сплав, похожий на инквизиторский: в Деспотате маги тоже, бывает, проблем доставляют.

Их физиономий Альдред не видел. Они носили гребенчатые морионы и куполообразные шишаки. Лицо каждого скрывала маска, повторяющая образ языческих злых духов или надменных бородачей. Флэй подобрался поближе и разглядел гравировку с молитвами, обращёнными к их богам. Настоящее произведение искусства. Таких шлемов не носили в Западном Аштуме.

У каждого при себе имелось по два клинка: длинный и короткий, парамирий и спата. За спинами висели огромные и круглые металлические щиты-гоплоны, на которых был изображён не спрут с раскинувшимися щупальцами, а анфас ревущего лесного слона. Стало ясно: это не совсем дельмеи, а их самые преданные вассалы. Герб же другой.

«Тримоген? Здесь? Очень странно. По-видимому, на Клыках намечается нечто серьёзное и тайное, раз и тут Деспотат решил сам не светиться от греха подальше», – размышлял Флэй.

Оставалось неясно, сколько бойцов прибыло на дромоне, и зачем. Но Альдреду один только внешний вид подсказывал: с ними шутки плохи. Это не за магами гоняться.

«Здесь одним фальшионом не обойтись», – подытожил он, оценив обстановку.

Альдред обтёр об листья тесак и вернул в ножны. Стянул с портупеи полуторный клинок, обнажил, чехол прицепил обратно, а сам меч – положил рядом с собой наземь.

С луга в джунгли то и дело проскальзывали сдавленные крики. Тримогеняне кого-то поймали, а теперь – издеваются всласть. Один из язычников корпел над кем-то в траве с молотком: было не разглядеть.

Пара других занимались верёвками. Каждый удар венчал мученический стон. Остальные три стояли на страже, вглядываясь во мрак тропического леса.

Персекутор сливался с окружающей средой и потому не дёргался. Издалека выглядел он, как пень поломанного дерева. И считал, пусть противник так и думает.

Их тарабарщину Альдред не понимал. Разумеется, он владел дельмейским на бытовом уровне. В тримогенском же у Инквизиции никакой нужды никогда не возникало.

Догадка Флэя вскоре подтвердилась. Язычники закончили с верёвками и молотками, стали поднимать вверх наспех сколоченное сооружение. Крест, нёсший на себе распятого страдальца из Западного Аштума. Альдред пригляделся и обомлел: это один из ликвидаторов «Гидры». С ним он не общался тесно, и всё равно сердце ёкнуло.

«Рядовой Каприоло… Как же так?»

Пойманный инквизитор был ещё жив. Из пробитых рук и ног сочилась кровь. Он дрожал: вес тела тянул его вниз, распарывая и без того широкие раны. Из-за длинных волос и бороды казалось, будто на голову опустился огромный комок рыжей шерсти. С губ то и дело срывался стон. Его распяли прямо в моряцкой одежде. Судя по всему, этот парень был из тех, кому повезло, или не повезло, всплыть первее других.

Распятие в Деспотате является самой распространённой казнью, если верить истории. Обычно ей подвергают неверных, которыми кишат спорные территории, смежные с дельмеями. Куда бы ни пришли язычники, они везде насаждают свою веру. Огнём и мечом.

В целом же их богатому выбору экзекуций могут позавидовать даже Инквизиция и любой феодал Равновесного Мира.

Когда с персекутором закончили, солдаты собрались в кучку и стали весело болтать на своём языке.

Альдред не спешил ему на выручку, не желая подставляться самому. Одолеть в одиночку шестерых защищенных, вооруженных до зубов бывалых солдат казалось маловероятным. Несмотря на навыки, таким опытом Флэй попросту не располагал.