Мы ловим себя на мысли, а верят ли некоторые священники в Того, кому они служат. На память приходят слова В. О. Ключевского:

Не зная истинного голоса Бога, мы пытаемся представить его, действующим в диапазонах низких регистров, скорее всего в инфразвуковом диапазоне его. В нем сконцентрирована такая сила, такая энергия, что, услышав его, мы бы погибли от ужаса, охватившего нас. Вот почему наше ухо не улавливает инфразвуков. Даже небольшой сдвиг звуков в эту сторону вызывает у нас безотчетное чувство панического страха.

Голос Создателя не может уловить ухо наше, но мы воочию видим результаты Слова его, создавшего мир.

И слово наше, человеческое – не пустой звук. Даже интонация, с которой произносится одно и тоже слово, в корне меняет его содержание. И все же, значение слова состоит в том, что оно заменяет реально существующий предмет, является символом его. Произнося символ, мы образно представляем тот предмет, названием которого оно выражает. А это означает, что, пользуясь словами, можно получать информацию в их отсутствие, заговор принимает абстрактный, а не конкретный характер. Мышление благодаря речи нашей становится отвлеченным. Слово – не просто звук. Даже в мычании коров различают до одиннадцати оттенков, и отличаются они от изменившихся обстоятельств. Угрожающее мычание быка отличается от благодушного. Панический вопль обезьяны воспринимается другими обезьянами, как знак опасности, а не призыв к обильной кормежке! Одно существует требование к звуковому сигналу, – он должен быть понятным для всех остальных. Экспериментом доказано, что вороны Англии не понимают карканья ворон из Германии.

Восприятие сигналов существует на генетическом уровне. Животное появляется с ним, – иначе не выжить!

Оказывается, какой-то разум уже позаботился об этом.

У человека все это обстоит несколько иначе. Давайте задумаемся, много ли вокруг нас и внутри нас такого, чего бы мы не могли описать словами? А ведь слова не что иное, как знаки.

Немецкий ученый Макс фон Фриш описал, как пчела-разведчица сообщает свое донесение о найденном корме рабочим пчелам. Она ходит по особой кривой, вид которой дает понятие о направлении полета. При этом она трясет брюшком, и число этих сотрясений свидетельствуют об объеме усилий, которые необходимы, чтобы туда добраться. Представьте, бег человека на месте, который хотел бы показать своим соплеменникам расстояние, которое они должны преодолеть! Некоторые слова наши своим произношением напоминают движение пчел – жужжание. Но было бы невероятно странным пытаться решить по произношению значение слова. Вяземский описал самонадеянного итальянца, решившегося судить о незнакомых ему русских словах. Слово «телятина» он истолковал, как нежное обращение к женщине, а слово «дружище» – как грубое ругательство. И только потому, что первое произносится так мягко, а второе со скрежещущим звуком.

Человек не существует вне человеческого общества. Случай с Маугли – выдумка Киплинга. Тарзан – детище кинематографа. Оба персонажа легко, без усилий вошли после пребывания с рождения в дикой природе, в условия цивилизации. А вот в случае с Каспаром Гаузером, в реальности, все обстояло иначе… В начале XIX века немецкий младенец по имени Каспар Гаузер много лет рос в конуре, не зная людей. Пищу ему приносили, когда он спал. Легенда гласит, что он был незаконнорожденным сыном какого-то знатного вельможи, и этот способ воспитания был избран для того, чтобы устранить претендента на власть. Однажды, появившись на улицах Нюрнберга, Каспар вел себя, как животное. Говорить кое-как его еще научили, но воспринимать окружающий мир, как это делают люди, он так и не смог. Лишенный долгое время общения с людьми, он утратил возможность познания большей части человеческого.