Себастиан Уорд и «Восемь Воронов» Каролина Трифилова

© Каролина Трифилова, 2022

© Издательство «Четыре», 2022

«Мы рождаемся за день. За день умираем. Всего за один день может произойти все что угодно. День, который изменил мою жизнь, стал для меня черным днем. Я буду помнить его всю оставшуюся жизнь и никогда не смогу стереть из памяти.

Меня зовут Себáстиан Уóрд. Я родился 21 марта 1807 года в Норвиче, Англия. Я генерал военно-морского флота Великобритании. Мой рост – 185 см. Рыжие, средней длины волосы убраны в хвост. Локоны спадают на лоб с тонкими бровями, а глаза теплого медового оттенка имеют миндалевидную форму. У меня прямой нос, тонкие губы и крепкое, мускулистое тело с широкими плечами.

Сейчас мне тридцать два года, и я умираю. После трудной и долгой битвы я лежу на снегу и истекаю кровью, и не знаю, сколько мне еще осталось жить. Мое тело полностью искалечено и изранено после долгого поединка с лидером преступной организации «Восемь Воронов». Организации, которая превратила наш мир в хаос, натравила страны друг против друга. И знаете что? Я тоже состоял в этой организации.

На самом деле я мечтал о спокойной счастливой жизни: жениться, вырастить детей, купить красивый дом с садом, завести лошадей и продвигаться в своей профессии, добиваясь вершин и признания. И умереть в глубокой старости с улыбкой на лице, гордясь своими детьми и своими достижениями.

В результате я лишился своей семьи, лучшего друга, доверия и чести. Я измотан, одинок и потерян. Вы спросите, как до этого дошло? С чего бы начать…»

Мне было десять лет, когда Франция напала на мой дом, на Англию, с целью захватить ее и расширить свои территории.

Война. Агония. Слезы. Взрывы – вновь и вновь. Стоны. Крики. Страх. Последние вздохи и тишина.

Я стоял посреди поля боя и видел, как люди, охваченные гневом, убивают друг друга. От ужаса я не мог сдвинуться с места, убежать, закричать. Вокруг стоял густой черный дым, и, дрожа от страха, я пристально всматривался в эту мглу, пытаясь разглядеть, что скрывается за ней. Из клубов дыма и гари постепенно возникали очертания приближающейся человеческой фигуры, направляющейся прямо ко мне.

Когда дым рассеялся, я увидел, что это мужчина. Он подошел ко мне вплотную. Мужчина был высокого роста, плотного телосложения, с ниспадающими на плечи длинными черными волосами, в красных доспехах, черных сапогах до колен и черном же плаще, развевавшемся на ветру. Я никогда не забуду его холодного взгляда.

За спиной у него покачивался огромный бердыш, а руки сжимали большой острый меч, с лезвия которого стекала кровь. Он посмотрел на меня, прищурив глаза, и сказал грубым, устрашающим голосом:

– Можешь ли ты понять боль мертвых?! Живым еще больнее… Наконец после окончательного упокоения боль и печаль рассеиваются. Люди – это животные, они не могут жить без вражды. Они воюют ради чести, ради лучшей жизни, ради любимых. А еще люди воюют, чтобы не умереть.

После этих слов он прошел мимо меня, проговаривая:

– Хочешь подчинить себе человека и сломить его дух – заставь его изменить свое мировоззрение! Мой тебе совет, сын Фрейзера: когда повзрослеешь, не перебегай дорогу моему сыну Серхио, не то сильно об этом пожалеешь!

Я не понимал, что он имел в виду? Да и вообще, о чем это он?! Кто его сын? Зачем мне кому-то перебегать дорогу? Кто он, этот страшный незнакомец? Прокручивая в голове его слова, я не понял, как в меня выстрелили в упор – все произошло слишком быстро! Неожиданно из ниоткуда возник мужчина, успевший заслонить меня собой. Он рухнул на колени, сплевывая кровь, и пробормотал:

– Только люди проливают кровь за мир во всем мире.

– Отец, нет! – прокричал я, увидев его лицо сквозь слезы и охватившую меня боль.

– Себастиан, сын мой, прости меня… Помни, я всегда буду любить тебя. Будь счастлив и полюби так, как я полюбил однажды твою маму. Будь храбрым и стойким, никогда не отступай и иди к своей цели. – После этих слов отец закрыл глаза… навсегда. И у меня на глазах умиротворенно опустился на землю.

– Обещаю… – плача прошептал я. В глазах внезапно потемнело, и я потерял сознание.

Я очнулся спустя несколько дней. Яркий свет заставил меня зажмуриться. Было очень тихо и подозрительно спокойно. Я лежал в теплой, мягкой кровати, моя голова покоилась на белой подушке, я был укрыт белым одеялом.

«Где я?»

«Что со мной?»

«Я что… мертв?»

Я не мог пошевелиться, руки были опутаны какими-то трубками, справа стояла капельница. Я еле повернул голову и увидел, что рядом со мной, сложив руки в замок, сидя спит женщина. Она тоже была вся в белом, а на шее у нее висел какой-то прибор.

– Тетенька, где это я? – спросил я, еле выговаривая слова.

Женщина дернулась от звука моего голоса и медленно открыла сонные глаза. Увидев, что я смотрю на нее, она улыбнулась:

– Наконец-то ты проснулся, а то мы все за тебя переживали! – Она подошла ко мне и прикоснулась к моему лбу своей теплой ладонью. – Температуры нет.

Меня очень заинтересовал прибор, который висел у нее на шее.

– А что это у вас на шее? – хриплым голосом поинтересовался я.

Женщина мило улыбнулась:

– А-а-а, это стетоскоп, и сейчас я послушаю твое сердечко, не возражаешь?

– Нет, – покачал я головой. Женщина прикоснулась стетоскопом к моей теплой груди, и я ощутил приятный холод на своем теле.

– Сердечко у тебя здоровое, пульс учащенный. Я сейчас схожу к главному врачу и сообщу ему, что с тобой все в порядке. А ты пока лежи и отдыхай.

Спустя час за мной зашла молодая медсестра, принеся чистую одежду и немного еды. Я был так голоден, что ел не останавливаясь.

Подкрепившись, я переоделся и последовал за медсестрой. Она вела меня на осмотр в кабинет к доктору, который с нетерпением ожидал моего прихода.

Мы проходили мимо палат больных и раненых солдат, так стонавших от боли, что мое сердце сжималось в груди. Закрытые белыми простынями трупы, лежавшие на койках, до дрожи пугали меня. Я шел медленно, заглядывал в каждую комнату и видел детей, которые, как и я, остались сиротами. В кабинете врача говорили, что меня нашли рядом с убитым мужчиной, грязного, исхудавшего и без сознания. Я пролежал в клинике четыре недели, находясь в глубоком сне. За это время Франция и Англия заключили перемирие – спустя долгих полтора года войны. Наша страна хоть и медленно, но постепенно восстанавливалась.

Я внимательно слушал врача, опустив полные слез глаза в пол. Когда врач меня отпустил со словами, что я сирота и отправлюсь в приют, я бродил по коридорам, как брошенный щенок. Я остался без родителей, без дома – совсем один, и ощущал внутри лишь пустоту и одиночество. Глядя в окно, я наблюдал, как люди отстраивают дома и ремонтируют дороги. Своим упорством они поднимали полуразрушенную страну на ноги. Я не мог перестать думать об отце и его последних словах, об этой войне, о людях, которых больше не вернуть.

Почему отец извинялся? Поддавшись эмоциям, я облокотился на подоконник и сквозь стиснутые зубы прошептал:

– Я один. У меня никого нет. Что же мне делать, отец? Мама?

Из глаз рекой потекли слезы. Волной нахлынули печаль, горе и тоска. Меня заставили прекратить плакать слова, вдруг прозвучавшие у меня за спиной.

– И чего ты здесь разревелся?! Слезы не помогут тебе вернуть близких! Это только пустая трата времени!

Передо мной стоял парнишка примерно моего возраста. У него были короткие растрепанные черные волосы, карие глаза и руки и ноги, перемотанные бинтами. Как и я, он тоже пережил эту войну, выжил, но остался один, и, как и мне, ему было некуда идти.

Мы стояли друг напротив друга. Я смотрел в его глаза, а он в мои. В его глазах я не видел ни печали, ни страха – я даже его немного испугался, сделав шаг назад. Он усмехнулся и прервал молчание:

– Как тебя зовут?

В его словах чувствовались грубоватость и самоуверенность.

– Меня… Кхм, меня зовут Себастиан. Себастиан Уорд, а тебя? – спросил я его робким голосом.

– Я Дастин! – Он протянул мне свою руку для рукопожатия. – Дастин Харрис.

Мы пожали друг другу руки, глядя в глаза, и впервые оба ощутили между собой ту крепкую связь, что объединила нас.

Все то время, что мы находились в клинике и восстанавливались, мы проводили вместе, гуляя по коридорам и обо всем разговаривая. И так получилось, что мы стали лучшими друзьями. Мы дали клятву, что всегда будем оберегать друг друга, поддерживать во всем и разделять друг с другом и радости, и горести.

Мы стали неразлучны. Вместе окончили школу, а после поступили в Британскую армию. Нас приютила женщина по имени Клэр. Она жила в небольшом одноэтажном деревянном доме с двумя просторными комнатами, кухней и ванной. У нее, кроме нас, никого не было: муж погиб от болезни, а детей они не успели родить. Клэр окружила нас почти материнской заботой: встречала с учебы, кормила, зашивала нашу порванную одежду после гульбы. В свободное от службы время мы с Дастином ходили в преступные районы, делали ставки и участвовали в боях без правил – это помогало нам выплеснуть гнев. А чтобы расслабиться, мы играли в поло со знатными людьми.

Мы с Дастином были абсолютно разными во всем: наши вкусы и мнения полностью различались. Но кое-что нас объединяло: мы оба любили выпить. Напротив нашего дома располагался бар под названием «Якорь». Мы ходили туда каждые выходные – там было очень вкусное пиво. У нас была «наша» игра, которая называлась «монета». Правила просты: сначала выбираешь, «орел» или «решка», и говоришь, сколько кружек пива сможешь выпить. Например, я выбрал «решку» и утверждаю, что смогу выпить четыре кружки пива, а Дастин выбрал «орел» и утвердил свою ставку на три кружки пива. После подбрасываем монету. Если выпала моя «решка», значит, я обязан выпить четыре кружки пива, и если я не смогу их выпить, то я проиграл, и Дастин будет придумывать задания… Вот не свезло, в этот раз я буду целую неделю застилать ему постель. По правде говоря, я не всегда выигрываю – точнее, ни разу еще не выигрывал… (Смеется.)