Еще раз оглядев вполне обычный дом, слегка повернулась к Глебову и недоверчиво спросила:

– Твой отец живет здесь?

Заметив подозрительные нотки в голосе, он открыто посмотрел на меня:

– По всей видимости. А что не так?

Удивленно замерев на месте, я резко раскрыла рот:

– Но ведь это... – заметив, что за нами начали наблюдать люди с веранды, быстро натянула на лицо милую улыбку и перешла на едва слышный шепот: – Но ведь он выглядит так бедно!

Дмитрий тяжело вздохнул. Встав впереди, он загородил мое лицо от посторонних глаз и тихо, но вполне четко проговорил:

– Послушай, иногда деньги решают далеко не все.

– Да кто бы говорил! – скрестив руки на груди, иронично усмехнулась в ответ. – Если люди бедные, это не значит, что к ним не нужно проявлять уважение, Карина. Вполне возможно, совести и добродушия у них намного больше, чем у всех твоих друзей и знакомых.

Заметив его далеко нешуточный взгляд, я поспешила оправдаться:

– Да кто спорит-то? – всплеснула руками. – Я просто имела в виду, что не хотела бы на пенсии жить в таком старом и убогом доме.

Но, до сих пор видя в его взгляде прямой упрек, все же пристыжено опустила голову. Впредь мне следует знать, что на тему богатых и бедных с Дмитрием лучше не разговаривать. Табу. Определенно табу. И почему, черт возьми, он так остро на это реагирует?

– Да, здесь не королевские апартаменты, к которым ты привыкла. И это не дорогой фешенебельный отель с персоналом, бегающим за тобой по пятам. Но пойми, когда человек умирает – это все уже неважно, – неожиданно тихо произнес он. – Свое состояние ты не унесешь на тот свет, и оно не поможет излечить тебя от ужасной болезни. Важна лишь искренняя людская забота и сострадание. Именно они облегчают ужасные страдания. Но этого не купишь за деньги и уж точно не встретишь среди элитного круга, в котором мы с тобой оба живем.

На мгновение оцепенев от такой жесткой проповеди, я лишь согласно кивнула в ответ и едва слышно отозвалась:

– Ты прав. Вид дома не имеет значения, если в нем нравится жить твоему отцу.

Удовлетворившись таким ответом, Дмитрий твердо зашагал впереди, кратко поздоровался с ожидающими в отдалении людьми, после чего как ни в чем не бывало обратился к ним на английском:

– Здесь кто-то говорит по-русски?

Переглянувшись между собой, мужчины отрицательно покачали головой.

– Я знаю русский, – выйдя на крыльцо, негромко проговорила низкорослая женщина с молодежной стрижкой. На вид ей было около пятидесяти, однако задорная прическа показывала явную юность ее души. Отряхнув руки, брюнетка доброжелательно улыбнулась. – Меня зовут Наталия. Я присматриваю за домом и за вашим отцом, Дмитрий Анатольевич.

Признательно кивнув в ответ, Дмитрий оглянулся на меня. Я притихла, наблюдая за беседой.

– У нас была длинная дорога – усталость чувствуется. Покажите, пожалуйста, спальню девушке, – вежливо попросил он. – Желательно, на первом этаже.

Слегка сузив глаза, я пронзила Глебова своим режущим взглядом. Он что, серьезно все еще против того, чтобы я могла подходить к балконным перилам? На что мне смотреть с окон первого этажа? На эти непроходимые заросли?

– Конечно, – с готовностью отозвалась Наталия. – Следуйте за мной.

Преодолев несколько чуть скрипящих ступенек, я, наконец, прошла за порог скромного жилья. Удивленно застыв на месте, невозможно было не признать, что внутри меня ожидала довольно симпатичная обстановка. Стены были выстроены из толстых, массивных бревен, покрытых темным слоем то ли лака, то ли специальной пропитки. На поверхностях тумб стояли всевозможные вазы со свежими цветами. Повсюду витал домашний уют и деревенская простота, но, как ни странно, меня это вовсе не оттолкнуло. Я настолько увлеклась изучением атмосферы комнат, что даже не заметила отсутствия Дмитрия.