Так нет, не вышло. Рома управился быстрее.

Я не страдаю амнезией, прекрасно помню, что он сделал – совершил насилие. Именно так и никак иначе. Да, не планировал. Да, пришел успокоить. Но в итоге сорвался. Не захотел услышать моё «нет», поставил своё «да» на пьедестал и сделал то, что сделал.

Решил, что ему позволено всё. Муж ведь, чтоб его…

А сопротивление, слезы, укусы и царапанье… отмахнулся, да и ладно.

Не знаю, как он, я себя мошкой почувствовала. Мелкой, тщедушной и бесполезной. Которой взяли и походя крылья оторвали. А она вроде как попищала, посопротивлялась, попыталась укусить, но весомого вреда один фиг не причинила.

Ощущения?

Мерзкие. Что тогда, что теперь. И полное осознание, что если один раз он это провернул, не особо страдая моралью, то и дальше вполне сможет. Совесть его мучить не станет. А если что, для неё есть заранее припасенное оправдание: «Я – его жена, он – мой муж».

Из кровати подниматься не хочется. Но понимаю, что надо.

Утро давно не раннее. Солнце поднялось высоко. И у меня есть планы. Обещала заехать в детский дом, сделать последние согласования по поводу Ивановой и передать им то, что было закуплено волонтерской организацией.

К тому же, прятаться – не выход. Да и не мой случай. Я – не страус, голову в песок совать не собираюсь. А вот биться за свободу и независимость – да.

Какими методами?

Тут вариантов не так много, учитывая, что Рома свою позицию обозначил четко. Не отпустит. Зная его, если пообещал, сделает. Он – человек слова, как не прискорбно в текущей ситуации.

Но и я послушной оленихой оставаться не собираюсь...

Откидываюсь на подушку, устремляю взгляд в потолок. Затем поднимаю руку и внимательно разглядываю запястье, точнее, темнеющие на нем пятнышки – синяки, оставленные пальцами Зотова.

Или собираюсь? Пока не выясню всех нюансов и не пойму, как получить развод. Девичья фамилия, слава богу, при мне.

Да, точно так! У меня есть своё имя. А расторжения брака я добьюсь. С Романом не останусь. Ни за что. Тут все четко и стопроцентно.

Наметив планы, выбираюсь из постели. Голова слегка кружится, но пару минут спустя становится легче.

Умываюсь машинально. В душ не хочется. После вчерашнего он вызывает не лучшие воспоминания. Но я себя заставляю. Жизнь продолжается несмотря ни на что.

Из комнаты выходить немного страшно, но делаю и это. На выбитую личину долго не любуюсь, иду прямиком в бывшую семейную спальню. Отыскиваю джинсы и футболку с длинным рукавом. На разукрашенное Романом запястье надеваю широкий кожаный браслет. Волосы закалываю в хвост и делаю легкий макияж.

В обычной жизни я предпочитаю удобство. Кэжуал – мой стиль. И пусть Роману нравятся на женщинах платья и дорогие украшения, сегодня пусть любуется своей Измайловой, переодеваться ему на радость я не стану.

– Арина Алексеевна, как хорошо, что вы уже спустились, – экономка встречает меня у основания лестницы. Поймав вопрос в глазах, поясняет. – Роман Сергеевич как раз просил пригласить вас к завтраку.

– Он дома?

Вопрос адресую больше себе, чем Светлане. Причины для удивления есть. В десять утра в будний день он дома никогда не бывает. Деловой же человек. У него ж ра-бо-та. И та, которая кормит, и та, которая ноги раздвигает. Мысль о последней придает сил и уверенности не прогибаться.

– Да, дома. Ждет Вас в столовой, – понизив голос, докладывает экономка, секунду мнется и, решившись, с улыбкой добавляет. – Он в половине восьмого уезжал в офис, но уже двадцать минут, как вернулся… с сюрпризом.

В отличие от испытывающей радость Светланы известие о неожиданном подарке заранее напрягает, но вида не подаю. Киваю и, высоко подняв голову, захожу в просторное светлое помещение.