Почти половина гостей были моими пациентами. Они без конца подходили и благодарили меня. Мой старший сын с улыбкой наблюдал за мной. Как много лет назад, повсюду были зажжены китайские фонарики. Люди пили шампанское, весело переговаривались, а мне было не по себе. Я знала, что увижу его и впервые в жизни не хотела встречи. Но с другой стороны, было огромное желание расставить все точки над «и». Двоякое чувство.

Я стояла у большого венецианского окна, откуда просматривалась дорога, ведущая от ворот к дому. Моя маленькая сумочка упала с туалетного столика, и я повесила её на плечо. За окном темнело. В какой-то момент я замешкалась, увидев знакомый силуэт, и, резко повернувшись, хотела отойти от окна. Маленькая сумочка с металлическими краями буквально слегка коснулась стекла. Раздался громкий звон, и это огромное окно, превратившись в миллионы осколков, посыпалось к моим ногам. В зале воцарилась тишина, и все гости в недоумении обернулись ко мне. А по ту сторону окна стоял он. Какой-то потрёпанный, постаревший, выцветший, что-ли, под солнцем чужих стран. Я будто посмотрела на него другими глазами. И это не были глаза любящей женщины. По его изумлённому лицу я поняла, что моя неустанная борьба с возрастом не прошла даром. Отвернувшись, я взяла у оторопевшего официанта бокал шампанского и поняла – отпустило! Я не чувствовала ничего, не испытывала никаких эмоций. Свобода! Поздняя! Внезапная! Моя!

Стрекоза порхала над ярко-жёлтыми цветками георгинов. Её полупрозрачные крылышки отливали изумрудом, бирюзой и гранатами одновременно. Стояла середина лета. Я сидела в парке на скамейке у большого водоёма и ждала его. Мы были вместе уже четыре года. Я знала, что он женат, у него растёт девочка, ровесница моей дочери. Знала, что лезу в семью, разбиваю чужое счастье, но ничего не могла с собой поделать. Меня тянуло этому мужчине. Вначале я пыталась как-то маскировать нашу связь, отправляя его рано домой, заставляя покупать жене цветы. Но позже пресловутый женский эгоизм взял верх, и я стала делать всё с точностью наоборот, для того чтобы у него в семье узнали о моём существовании. Говорят, счастье любит тишину. А мне хотелось шума, крика, скандала. Я хотела его целиком, мне необходимо было находиться с ним двадцать четыре часа в сутки. Думать о другой женщине и чужом ребёнке не хотелось.

Моей мечтой было увести его из семьи и построить своё собственное гнездо, пусть даже и на обломках другой семейной жизни.

Нас познакомили на вечеринке у моей приятельницы. Она отмечала юбилей своей компанией. Я вообще не собиралась туда идти, всё получилось как- то спонтанно.

В моей жизни давно уже тянулась серая полоса, не чёрная и не белая, а именно серая. Когда я была ребёнком, мой отец работал в Средней Азии, и мы с мамой и бабушкой ездили к нему. Там посреди улицы текли арыки. Вода в каналах была мутновато-серой. Это было удивительно, как ручейки протекают посреди города. Они на всю жизнь отпечатались в моей памяти. Так вот и жизнь моя напоминала мне арык. Вроде, не стоит, движется, течёт, а вода – муть.

С мужем мы развелись, когда дочке было три года, он сильно пил. А я не захотела бороться, вытаскивать его из беды, и просто выставила его за дверь. Через некоторое время он встретил женщину старше себя, влюбился, бросил пить. Вроде, у них всё хорошо. С дочкой видится, алименты исправно посылает. Я работаю на фирме бухгалтером. Иногда задерживаюсь допоздна. За дочкой присматривает соседка, тётя Аля. Домой возвращаюсь уставшая, по пути забежав в магазин и нагрузившись пакетами. Медленно иду и всегда обращаю внимание на освещенные окна домов. Представляю, как так же, нагруженные пакетами, возвращаются домой уставшие отцы семейства, а жены встречают их у накрытого стола, ласково улыбаясь. А не то, что я, – с виноватой улыбкой вхожу к себе домой, извиняясь перед соседкой, что задержалась. Сваливаю в кучу продукты на стол тороплюсь приготовить что-нибудь на ужин, на очень поздний ужин. И когда уже все готово, моя девочка попросту засыпает на диване, а сама я, глотая слезы, еле живая от усталости, принимаюсь за еду. И только потому, что надо поесть. Так шли дни за днями, и я не думала менять что-либо в своей жизни. Моя мама часто приходила к нам в гости, помогала мне по хозяйству и все время читала нравоучения. Я теперь отчетливо осознаю, что мои комплексы берут своё начало из детства. Да, это звучит банально, все психологи в один голос твердят, что у наших проблем ноги растут оттуда. Но у меня реально было так. Мама очень властная женщина, вдова офицера, привыкла командовать надо мной и братом. Брат, беспрекословно выполняя мамины желания, стал военным. Он уехал в другой город, и я осталась целиком под маминой властью. В мои тридцать четыре года, она могла заявить: «Что это ты вырядилась в это платье, оно кургузое и облегает тебя, переоденься-ка». И я послушно, как заговоренная, шла и переодевалась. Скорее и с разводом она внесла свои коррективы: