“Очередные глупости”, — я услышала недовольный мужской голос. Очень близко, словно у себя в голове.

— М-м-м? — я удивленно промычала.

— Твое такси, — Герман показал сигаретой на подъезжающий автомобиль.

— Да?.. Ну да. А ты больше ничего не говорил?

— Нет.

— Ясно. Спасибо, что постоял со мной.

— Да не за что. Темно уже. Небезопасно. Ну, пока.

— Пока, — я взялась за прохладную ручку.

— Слушай, Ань. Я вообще хотел тебя пригласить. Но что-то все пошло через задницу. Пойдешь со мной на выпускной?

— Пойду, — согласилась я, не раздумывая, тут же забывая про мир во всем мире и невероятные филологические способности.

2. Глава 2. Все кувырком

— Ты что, улыбаешься?

— Я? Да просто так, — ответила я маме, встречающей меня у двери.

Она фыркнула, растерла глаза, широко зевнула.

— Спокойной ночи, — произнесла невнятно.

— И тебе, мам.

— А ты что, курила? — спросила она, немного растеряв сонливость.

— Нет.

— Аня…

— Мам, да я правда не курила. Правда.

— Рядом стояли, — сказала мама тоном, означающим: “Ну да. Ну да. Так я тебе и поверила”.

— Честное слово. И я совершеннолетняя, — напомнила, ставя кеды на полку для обуви.

— Ну-ну. Родишь мне внуков, вот тогда делай что хочешь.

— То есть рожать можно, а курить нельзя?

Ой, ну зачем я это спросила?!

— Поговори мне еще, — буркнула мама, нахмурившись. — Вот будут свои дети, тогда и поймешь.

— Да, мам, — согласилась я.

Ну, а что спорить? Бесполезно. Только испорчу себе и маме настроение.

— Я же не курю. И отец твой не курил, — мама завела нравоучительную пластинку. — Только дед Коля, но у него работа нервная была.

— О боже, — прошептала я, оставляя сумочку на пуфе и сворачивая в ванную. — Мам, можно я завтра присмотрю платье на выпускной? — решила идти в нападение и переключить внимание с курения на главную цель маминой жизни — внуков.

Как платье связано с внуками? Да напрямую. Платье равно свиданию. Свидание — наличие молодого человека. Ну, а дальше логическая цепочка ясна. Любовь. Свадьба. Внуки. Конец.

Я не ошиблась, мама тотчас забыла про мою вредную привычку.

— Ой, да зачем присматривать? Я тебе дам свое. Мы в нем с папой венчались.

— Мам, ты серьезно? — спросила я, замерев с зубной щеткой в руках.

— Ну да.

— Надо мной смеяться будут.

— Ничего не будут, — мама появился в дверном проеме. Бодрая и возбужденная. — Ты все-таки на свидание ездила?

— Мам…

— Брось. Нет. Чисти. А я пока платье достану. Примеришь. Оно сядет на тебя идеально.

— Мам… я не пойду в твоем подвенечном платье на выпускной. Надо мной поиздевается даже охранник у главного входа.

— Не говори глупостей, — кричала мама уже из своей спальни.

— Глупости… — прошептала я, выдавливая на язык пасту и набирая ладошкой воду. Я передумала чистить зубы, прополоскала рот. — Глупости, — повторила уже зло. — Глупое желание, — фыркнула, глядя на свое отражение в зеркале, услышав смешок в собственной голове. Мужской. Низкий. Бархатистый. И до жути довольный. — Мама! — взвизгнула я, выбегая из ванной и вваливаясь в спальню.

— Ты что кричишь? — мама развязывала пакеты, осматривала содержимое и заталкивала их обратно в шкаф.

— Паук в ванной, — соврала я, приложив пальцы к вискам и наклоняя голову туда-сюда. Говорят же куклы “мама”, когда их переворачиваешь, может, и со мной что-то не так.

— Нашла! — гордо объявила мама, вытягивая со дна картонной коробки что-то пугающе серое, безразмерное и бесконечное. — Примеряй. Апчхи. Постирать надо. Двадцать лет пролежало.

— Может, постираем, и я тогда примерю? — спросила я в надежде, что платье растворится от старости в воде.

— Раздевайся!

— Оно мне большое. Видно же.