Они прошли пропускной пункт с охранником и зашли в зеркальный лифт. Марина нажал на кнопку с номером четыре и обернулась.

– Значит, к нам на службу? – с любопытством спросила она. – От Ланца?

– Да. А вы его знаете? – осведомился Политов.

– Конечно! Кто его здесь не знает?! Интересный мужчина.

– Чем же? – спросил Политов.

– Сложно сказать. Наверное, костюмом, – усмехнулась девушка. – Сегодня мало кто так оригинально одевается.

При этих словах Марина как-то оценивающе оглядела Политова. Осмотрев гостя, она заметно расстроилась – это было написано на её лице. Иван Александрович несколько смутился от такого откровенного его исследования, машинально поправил галстук на всё такой же неглаженой рубашке и переступил с ноги на ногу в своих не очень начищенных ботинках.

– Весьма приятно, – продолжала Марина, – смотреть на мужчину, который умеет следить за собой. – К тому же Ланц весёлый, – добавила она. – Умеет пошутить. Ты его друг?

В это время лифт остановился и просигналил, что приехали на нужный этаж, и Марина, не дожидаясь ответа, вышла на площадку.

– Да, друг, – вновь догоняя девушку, подтвердил Политов.

С лестничной площадки они вошли в какой-то длинный коридор со множеством выходящих в него кабинетных дверей и стремительно зашагали по нему, старательно обходя служащих, которые поминутно оказывались на пути.

Как показалось в тот день Политову, вокруг царил аврал и хаос, отчего, в отличие от многолюдного холла, он испытал нечто похожее на тошноту, а на его лбу вдруг выступила холодная испарина.

Двери тут непрерывно стучали, клацали задвижки дверных замков, шуршала и цокала по паркету обувь сотрудников. Повсюду раздавались какие-то окрики, восклицания. Какие-то люди совсем не к месту стояли возле стены и, раскрыв на руках папки, водили пальцами по бумагам, другие же просто, будто соревнуясь, перебегали из одного кабинета в другой. В целом создавалось впечатление, что все здание, весь Минкомпресс раскачивался и дрожал от подготовки второпях какого-то необыкновенно важного отчёта, который необходимо было сдать со сроком «ещё вчера», но работа над которым только-только начиналась.

Вдруг какой-то раскрасневшийся служащий в белой рубашке, но без пиджака, летевший по коридору им навстречу, поравнявшись с ними, неожиданно что-то буркнул девушке, очевидно, что-то похожее на приветствие, и сунул ей в руки какие-то бумаги, а затем также стремительно исчез за их спинами.

Всё произошло так внезапно, что Политов даже не сумел разглядеть этого бегуна, а когда обернулся, то тот уже успел скрыться в одном из кабинетов, добавив в общий шум ещё один звонкий хлопок дверью.

Марина невозмутимо и на ходу пробежала взглядом полученные бумаги, приподняла брови и ничего не сказала.

Наконец, коридор закончился, и они вдруг опять вышли на лестничную площадку, где стали быстро взбегать по лестнице вверх.

– А зачем мы опять тут? Разве нельзя было приехать сюда на лифте? – поинтересовался Политов.

– Нельзя, Иван. У нас тут просто хитрая архитектура: одна лестница только внутренняя – вот эта, а вторая, которая была, – внешняя. Но это ничего. Сам потом разберёшься и привыкнешь. Но вот мы и дошли.

Они остановились перед деревянными дверьми с непрозрачными стёклами, на которых чудаковато было изображено гусиное перо, воткнутое в печатную машинку. Марина достала своё удостоверение и приложила его к прямоугольному датчику на стене. Горящий на нём красный огонёк сменился зелёным, раздался звуковой сигнал, и, отворив дверь, двое молодых людей вошли в проём.

То, что увидел Политов внутри, по облику сильно отличалось от всего того, что он наблюдал чуть ранее. Первое, что его поразило, – эта была тишина. Тишина звенящая и одновременно глухая. Словно в одно мгновение, переступив через порог, он очутился в вакуумном пространстве. Тут уже не было той беготни и суеты, что преобладали на других этажах учреждения, да и людей тоже не было. Второе – это отделка, его окружившая. Хотя по назначению это был всё тот же коридор с выходящими в него дверьми, но вот только смысл его резко сменился. На место дешёвых офисных отделочных панелей пришло дорогое дерево. Кабинеты закрывали тяжёлые и массивные двери с вычурными натёртыми золотом ручками. Под ногами стелился пушистый красный ковёр.