– Мия… – шепчу я, задыхаясь от бега. – Моя Мия…

На белоснежных простынях разливается алая кровь, идущая из ее запястья. Она лежит на спине, а руки опущены вдоль стройного тела. Лицо бледное, а глаза закрыты. Я теряю равновесие и падаю с телефоном на пол, роняя его на ковер.

Фонарь, освещающий ее бездыханное тело, выделял каждую деталь: нежные губы, длинные ресницы, мягкие волосы, разлетающиеся по подушке. Но в ней больше нет жизни. Я не чувствую ее тепло. И не слышу ее дыхания.

– Нет… – отрицаю я, реально ползя к ней на коленях. – Нет, Мия…

Едва поднявшись на ноги, я дошел до нее, падая рядом, как сломленный человек. Кровь была буквально повсюду, ееалые потоки растекались по полу, создавая жуткую картину. Но я всеравно продолжал пытаться разбудить ее, тряся за плечи, словно это могло вернуть её к жизни. Мои руки дрожали, а голос срывался на крик отчаяния.

– Пожалуйста… – кричу я, глядя на нее. – Я умоляю, Мия…

Мои ладони обхватывают ее холодные пальцы и притягивают к своему лицу, словно пытаясь передать ей свою жизнь, свою энергию. Кровь моментально покрыла мои щеки, но я, как сумасшедший, пытался оставить на себе как можно больше следов, будто это могло вернуть ее к жизни.

Слезы смешивались с кровью, создавая жуткую картину отчаяния и боли. Я шептал ее имя, надеясь на чудо, на то, что она откроет глаза и вернется ко мне. Внутри меня бушевала буря эмоций – страх, гнев, отчаяние – все смешалось в один невыносимый коктейль. Я не мог поверить, что это происходит, что я теряю ее прямо сейчас, в этот момент. Мир вокруг меня рушился, и я был готов на все, чтобы вернуть ее, чтобы спасти ее.

Я не отрывался от нее даже на секунду, но пальцы сами бессмысленно набрали 911, словно в автоматическом режиме. Слезы лились рекой, заливая лицо и пытаясь заполнить ту пустоту, которая образовалась во мне.

Голос дрожал, когда я пытался объяснить оператору, что произошло, но слова застревали в горле. Внутри меня бушевала буря эмоций – страх, отчаяние, беспомощность. Я чувствовал, как мир вокруг рушится, и единственное, что я мог сделать, это держать ее руку, надеясь на чудо.

– Мия! – продолжал кричать я. – Мия! Проснись! Проснись, черт возьми!

Обхватив ее лицо двумя руками, я пытался поднять ее с кровати, начиная сходить с ума. Ее тело стало намного тяжелее, чем раньше, и больше не поддавалось никаким моим уговорам.

Она мертва.

– Я люблю тебя, слышишь? – покрывал ее щеки поцелуями. – Только умоляю, проснись!

Боль была настолько невыносимой, что проникла в каждую клеточку тела, заставляя дрожать от бессилия. Крепко прижимая к себе Мию, я перестал дышать, чтобы не тратить лишние вдохи.

Острая, нестерпимая рана давила так, что крик сам по себе вырвался из груди, заставляя умереть вместе с ней прямо на этой гребаной кровати. Но я, стойко сижу с ней, в последний раз обнимая ее бездыханное тело.

Она не могла бросить меня.

10 лет назад. Бостон.

Ветры Атлантики несут с собой запах соли и дождя, пока я иду по тихому участку бостонского кладбища, где призрачные тени прошлого накрывали землю, словно покров из слез. Старая высокотравная трава шуршала под ногами, а между могилами листья кружили в хаотичном танце, срываясь с веток и сметая все на своем пути.

Могилы, облезлые и покрытые мхом, словно стражи забытых душ, скучали в своем молчании, пряча завуалированные тайны. Я тут же почувствовал давление тишины – воздух был настолько густым, что казалось, он сжимает грудную клетку и не позволяет отдышаться. Каждая трещина на надгробиях шептала о давно утерянных жизнях, словно каждая из них ждала моего вопроса, чтобы высказать свою историю.