Костя некоторое время молчал, внимательно сканируя Олю взглядом. Потом наконец цокнул и проговорил тихо:

— Пойдем на кухню, там удобнее говорить.

Не дожидаясь хоть какой-нибудь реакции Романовской, мужчина развернулся и направился в сторону кухни. Оля же быстро смахнула с глаз непрошенные слезы и поспешила вслед за Костей. Спустя несколько минут она сидела за кухонным столом с кружкой кофе в руках. Пристальный, буквально сканирующий взгляд Кости напрягал. Немного ссутулившись, Оля опустила глаза на стол, рассматривая замысловатые узоры на скатерти.

— Зачем тебе паспорт? — начал Костя.

— Я не хочу об этом говорить, мне просто…

— Послушай, Ольчик, мне до сиреневой звезды, чего ты хочешь, — перебил ее Костя, все так же сверля девушку взглядом. Холодный взгляд голубых глаз заставил девушку поежиться словно от холода. — Раз уж пришла за помощью, будь добра рассказать все, я должен понимать в какое дерьмо ты вляпалась и во что можешь меня втянуть. За новыми документами просто так не приходят, — все также сурово продолжал Костя.

Оля тихо выдохнула. С доводами парня сложно было не согласиться. Он, безусловно, имел право знать все, что требовалось, ведь подделка документов влекла за собой немало проблем, особенно если ты решил завязать.

Промокод на книгу "Тебе принадлежу" - DqSC3yvS

Немного помолчав, Оля все же принялась рассказывать. Бледнея и краснея, она поведала Косте свою историю. Рассказала о Виталике, о том, как глупо доверилась, как взвалила себе на плечи долг. Все то время пока Оля говорила, Костя молчал, лишь изредка покачивая головой. Когда Романовская наконец закончила свой рассказ, парень присвистнул и шумно вздохнул.

— Да, Романовская, миленько, — заключил он, откидываясь на спинку стула и складывая руки на затылке. — Ты всегда была добренькой и доверчивой, — напомнил Костя, а Оля поджала губы. — Сколько раз мы тебе говорили, что люди твари, ты так и не усвоила этот простой урок, Кнопка, — на его лице не было ни намека на улыбку, ледяной взгляд пронизывал Олю насквозь, а старое прозвище отозвалось давно похороненной скорбью.

Как долго ее так не называли, как много лет прошло с тех пор, когда, улыбнувшись ей в последний раз, ушел единственный родной человек?

— Извини, — будто прочитав ее мысли, тихо произнес Костя, — я не хотел.

— Все нормально, — улыбнулась Оля, больше десяти лет прошло.

— Но ты так и не забыла, — констатировал Костя.

— Я никогда не забуду.

— Все так же ходишь на могилу?

— Иногда, — утвердительно кивнула Оля и отвела взгляд.

— Ему бы не понравилось то, во что ты вляпалась, —­ Костя шумно вздохнул.

— Я бы может и не вляпалась, если бы он не погиб, — обиженно выдала Оля и тут же прикусила язык.

Столько лет прошло со смерти Карима. Оле было девять, когда она узнала о гибели старшего товарища, единственного защитника и друга. Тогда у нее случилась истерика, несколько месяцев она молчала, не в силах произнести ни слова. Каждый день, с тех пор как Карим покинул стены детдома, Оля ждала, что вот-вот он вернется, хотя бы навестит ее, снова улыбнется своей особенной улыбкой.

Этого не случилось.

— Я тебе помогу, но… — он вдруг замялся.

— Но? — повторила Оля.

— Паспорт я тебе сделаю и остальное тоже, но качество будет, мягко говоря, не вау, я в самом деле с этим делом завязал, и лезть в эту петлю снова не хочу.

— Я не понимаю.

— Выглядеть все будет как надо, простой обыватель вряд ли что-то заметит, но внимание ментов лучше не привлекать, скорее всего не прокатит. В госорганы лучше тоже нос не совать, в общем, не отсвечивай и, возможно, все будет тип-топ.