Оля предпочитала наличку, не доверяя банкам и прочим организациям, а потому в который раз негодовала, браня себя за совершенную глупость. И как она так опростоволосилась?

— Ладно, прошлого уже не исправить, — сказала себе под нос Романовская и, бросив последний взгляд на свое съемное жилище, чуть сгорбившись, старушечьей походкой направилась к двери.

Пока Романовская доехала до первого этажа, ее сердце несколько раз пропустило удар. Дыхание стало неровным, во рту окончательно пересохло, страх сковывал мышцы, а внутренний голос то и дело нагнетал и без того сложную обстановку.

— Все получится, никто ничего не поймет, — шептала Оля самой себе, выходя из подъезда.

На ту самую «Ладу» девушка старалась не смотреть, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Тяжелым шагом и чуть похрамывая, Оля с грохочущим в груди сердцем, прошла мимо злополучной машины и направилась в сторону автобусной остановки. Девушка уже было выдохнула, радуясь, что не вызвала подозрения и хваля себя за артистизм, когда позади послышался щелчок.

Даже не оборачиваясь, она поняла, что явилось источником звука.

— Бабуль, а бабуль, погоди-ка, — раздался грубый баритон за спиной и душа девушки рухнула в пятки.

5. Глава 3

Оля остановилась, каждая мышца в ее теле завибрировала, по телу прошлась крупная дрожь.

«Кажется, это конец» — печально констатировал внутренний голос.

Как же она так прокололась? Чем себя выдала? Оля лихорадочно пыталась сообразить, где именно накосячила и что в ее почти безупречном плане пошло не так? Она судорожно перебирала варианты, пока шаги позади становились все громче и отчетливее. Парик, платок, маска, грим, походка… Все на месте. Перед выходом Оля несколько раз тщательно осмотрела себя на наличие недостатков в созданном образе. Ну не могла она ничего упустить, просто не могла!

Набрав в легкие побольше воздуха, девушка сделала над собой огромное усилие и повернулась к окликнувшему ее человеку. Внешне он не имел ничего общего с амбалами, угрожавшими ей расправой чуть больше двух часов назад. Высокий, симпатичный брюнет, лет двадцати пяти, с серыми глазами, хорошо выделенными скулами и тонкой линией губ. Над верхней губой имелась небольшая, но хорошо заметная родинка.

Мужчина неумолимо приближался и с каждым его новым шагом Оля чувствовала, как все сильнее грохочет ее сердце. Казалось, еще чуть-чуть и Романовская оглохнет от звука собственного, свихнувшегося пульса.

Когда молодой человек оказался в непосредственной близости от Оли и ей удалось чуть лучше рассмотреть черты его лица, они, отчего-то, показались ей смутно знакомыми.

— Мать, ты тут обронила, — вдруг произнес незнакомец, да так громко, что Оля чуть было на месте не подпрыгнула. Лишь спустя мгновение Оля догадалась, что говорил он громко не столько для нее, сколько для сидящего в машине напарника.

Посмотрев на протянутую ей руку, Оля подняла удивленный взгляд на парня. Тот протягивал ей какой-то небольшой сверток.

— Говори что-нибудь, — процедил незнакомец.

— Что? — опешила Оля.

— Что угодно, пока он ничего не понял, — все так же цедил сквозь стиснутые зубы мужчина.

— Ай, милок, не слышу, ты громче говори, я глухая совсем, — не ожидая от самой себя, вдруг громко воскликнула Оля.

— Бери, и иди не оборачиваясь, — он глазами указал на сверток.

— Что?

— Просто бери и иди, потом откроешь и все поймешь, давай Оля, не тупи, — раздраженно продолжил парень, насильно всучив девушке сверток.

— Откуда…

— Иди, давай, — проговорил незнакомец, и громче добавил: — не теряй больше, бабуль.

Ничего не понимая, Оля закивала и, развернувшись, пошла прочь, прижимая к груди небольшой сверток. Сердце продолжало отплясывать чечетку, в ушах звенело от пережитого стресса. Лишь дойдя до остановки и заскочив в первый подошедший автобус, Оля наконец сумела выдохнуть. Осмотревшись, девушка прошла к свободному месту, села и развернула сверток.