Просьба открыть тем временем становилась все очевиднее, раздался женский голос, бормотавший что-то по пар-оольски. Под дверью появилась какая-то длинная травинка, которой девушка размахивала, метя пол, привлекая внимание. Мне сложно было уловить, о чем думает незнакомка за дверью, так как я не видела ее, но прислушавшись, я ощутила сильный и так чуждый этому расслабленному месту страх.

-Свет, пожалуйста, пожалуйста, открой, пусть она откроет, пожалуйста... - тихо проплакала незнакомка, и я ошарашенно шагнула к двери. Никто из виденных мною здесь рабов не имел в своем сознании образа Света, никто не говорил по-имперски.

Я приоткрыла занавес на резном окошке. Тут же из прорези на меня уставились два светло-серых глаза. Женщина, на вид не больше двадцати, одетая как рабыня, молитвенно сложила руки перед окошком, не сводя с меня своего полного мольбы взора. Губы ее шевелились, и она продолжала просить Свет умилостивить мое сердце. Где-то на лестнице раздались гулкие, неспешные шаги, и девушка широко открыла рот. Лицо ее стало похоже на трагическую маску.

Я понимала, что могу пожалеть. Но Дарис спал очень крепко, а девушка была в таком отчаянии, что у меня начали слезиться глаза. И я отодвинула засов, пропуская ее внутрь.

.

.

***

В этот раз стук в дверь был уверенным и мерным, будто кто-то вколачивал колышек в бревно. Я знала, что пришли искать мою спрятавшуюся под грудой подушек гостью, и понимала, просто так пришедшие не уйдут. Они что-то говорили на этом неизвестном мне языке, что-то кричали. Я понимала, что на стук реагировать не могу — они думали, что я глухая, — и с напряжением ждала, когда хозяева решатся высаживать дверь. Я подошла к двери ближе, вслушиваясь, мой взгляд растерянно метнулся по комнате — и встретился с серыми глазами спасенной мной рабыни.

Проклятие. Проклятие!

-Эмер обиор тиреандра! - торжествующе, но негромко воскликнула девушка. - Ту ари марион! Мерегса.

Как глупо было все, что я делала: конечно, она все поняла. Как может быть глухой та, что прислушивается к шуму за дверью, кто вздрагивает от стука? Девушка вылезла из-под подушек, будто больше не боялась быть пойманной, и подошла ко мне ближе. Лицо ее стало любопытным.

-Вара ни о? - спросила она, подозрительно сощурившись.

Скрываться дальше никакого смысла не имело. Какая пар-оолка не понимает пар-оольского языка?

-Я не понимаю тебя, - тихо уведомила я ее. - Не на этом языке.

Девушка так широко раскрыла глаза, что они, казалось, должны вылезти из орбит. Четыре косы, заплетенные на пар-оольский манер, смешно подрагивали на кончиках.

-Ты не только не глухая, ты же говоришь как в Империи Рад, - выдохнула она. - Но как?

-Я объясню позже, - шепнула я. - Они не должны знать. Как думаешь, ворвутся?

-Не, вряд ли, - вдруг расплылась девушка в улыбке. - Стылый пот же. Никто не хочет болеть. А твой отец, говорят, ужасно много заплатил. Они любят деньги, побоятся тебя тревожить. Я Янка дочка Кацпера. А ты?

Янка и Кацпер. Темно-русые волосы, серые глаза, коренастая фигура. Я решила, что она была выходцем из Коричневых земель.

-Ния, - представилась я новым именем, протягивая руку.

Янка с силой схватила меня за запястье:

-Как я рада! Ты же меня не сдашь?

-А насколько серьезно ты влипла? - подмигнула я.

Вдруг шорохи за дверью умолкли. Шаги начали отдаляться. Мы стояли, не шевелясь, и смотрели друг на друга, пока не перестали их слышать, а потом Янка бросилась мне в ноги:

-Пожалуйста, спрячь меня до ночи! Я все сделаю! Буду вечно тебе благодарна! И я... - тут она подняла на меня цепкие глаза. - Я никому не расскажу, что ты прикидываешься глухой, а на самом деле говоришь только на вражеском языке и не понимаешь родного. Что ты, наверно, шпионка, и твой отец и брат тоже. Имей в виду, если что, я закричу, меня точно услышат во дворе.