– Почему именно такая помощь? Ну то есть вариантов же много было. Наверное…

– Сложно сделать что-то с человеком, когда он на виду.

– А я на виду? – усмехается. Улыбается, но грустно.

– Я на виду, Марта. Моя девушка, – руками указываю в ее сторону, – тоже.

– А Омар тебе ничего не сделает?

Ой, не поздно ли ты задумалась, шантажистка, блин?

Ухожу от ответа, отвернувшись. Опасность предоставляешь ты, Марта. Сама не понимает, что держит меня за мои карьерные яйца. Если узнает мой отец, у Вавиловой появится еще один враг.

– А если бы у меня был парень? – прищуривается и отодвигает от себя несъеденный завтрак. И где ж ее аппетит?

– В таком случае порви с ним.

– А если я его люблю?

Не только бесит, но и вконец раздражает.

– Что ж, значит, пункт пятьсот восемь ты не нарушишь.

Подзываю официантку и прошу ее принести булочку с корицей для шантажистки. Голодная ведь! По глазам вижу.

– Что это за пункт? Я остановилась на цифре сто восемьдесят.

Смотрит на принесенный десерт, и ее щеки вспыхивают. Вспоминает…

Я не отвечаю. Пусть прочтет в контракте.

Без лишних вопросов мы покидаем ресторан. Булочку нам завернули с собой. Открываю дверь перед Мартой и снова получаю осуждающий взгляд. Да что с ней не так? Хлопаю с яростью.

Довольно резко срываюсь с места и везу нас к высотке. Себастьян успел арендовать апартаменты для Марты этажом ниже моего. Моя задача – показать ей новый дом и, наконец, остаться одному. Последние дни выдались насыщенными на события.

Шантажистка входит неуверенно. Надеюсь, не услышу, что ей не нравится. Слишком светло или, наоборот, темно.

Следую за ней по пятам. Марта прижимает договор к груди и часто поглядывает на меня то ли со злостью, то ли с сомнением.

– А ты где живешь?

– Этажом выше.

Она задерживает на мне свой взгляд. Думает в своей голове что-то, решает. В какой-то момент путаюсь в ее глазах, как в нитях.

Дикая. Брошенная. Ее почему-то жаль.

– Спасибо, – произносит искренне. Тихо и с печалью. – Я правда буду соблюдать все пункты. Даже тот странный, где мне не разрешено носить одежду фиолетового цвета.

Ненавижу этот цвет.

Отвлекаюсь на сообщение в телефоне.

Серена. «Сегодня в 11. Сможешь?».

Кивнув, принимая странную благодарность, спешно иду к двери. Ребра распирает от предчувствия или какой-то недосказанности.

Останавливаюсь и оборачиваюсь, натыкаясь на Марту, которая без каблуков кажется не такой высокой, какой была. Худая, пиздец.

В глазах вижу то, что мне не нравится еще больше, чем сама Марта.

– Пункт пятьсот восемь. Договор прекращает свое действие, если один из нас влюбится в другого. За себя я уверен, Марта.

Телефон с сообщением от Серены прожигает джинсы.

Мое сердце занято. Занято давно и сделать с этим ничего не выходит. Пытался. Много-много раз. Проще вылечиться от неизлечимой болезни, чем разлюбить ее! Ту, что мне нельзя.

– Ты не в моем вкусе, Алекс, – говорит голосом, как в ту ночь. Некий флирт, который сейчас не к месту.

– Не булочка с корицей. Помню.

Мы вроде улыбаемся.

Жалею, что помог. Она бы ничего и никому не рассказала обо мне. Хоть и шантажистка, но чистая какая-то. Неподлая. Наивная.

И все же ни черта я ей не верю.

Итак, моя жизнь на девять месяцев расписана не просто по дням, а по минутам. Каждый шаг – продуманная стратегия для поддержания имиджа Алекса Эдера.

Ему, как выяснилось, нужна была девушка, чтобы выглядеть более презентабельно для зрителя и для спонсора соответственно. Не понимаю, как я могу быть связана с его имиджем, но все мои действия указаны в пунктах договора.

Мир больших денег…

Квартира у меня чудесная. Маленькая, уютная. По сравнению с той, что я снимала в Италии, настоящий дворец.