тебя

– Погружаться с аквалангом… – пролепетала я неуверенно первое пришедшее мне на ум.

– Отлично. Я, кстати, тоже люблю, – он улыбнулся и протянул мне горячую ладонь. Я нерешительно вложила в неё свою ледяную руку. – А теперь представь, что за каждое погружение тебе выплачивают по миллиону долларов. Здорово, да?

Если что и могло отвлечь от раздирающих меня на части мыслей, то только он. Я смотрела в эти удивительные глаза, на эти чувственные губы, упрямый подбородок, широкие мускулистые плечи, стройные бёдра…

Но и он ненадолго отвлёк меня. Мне вдруг стало невыносимо одиноко, тоска пронзила железным прутом, тело сковал холод, мне казалось, что весь мир против меня, я вдруг почувствовала, что совсем одна. Меня предали… предали… И это чувство причиняло мне такую боль, с которой вряд ли бы сравнилась любая боль физическая, мне хотелось кататься по полу и выть, выдирать себе волосы, делать что угодно, как угодно сходить с ума, лишь бы не ощущать этого. Но Рональд смотрел на меня, и я ничего не могла делать, могла только сидеть, чувствуя, как чудовищное давление разрывает мне голову

и слушать его голос

и смотреть в его добрые глаза

и на эти губы, которые что-то говорят мне

Я не знаю, что было между, но вот я только что цепенела от постигшего меня кошмара…

…и вот я уже неистово целую его, судорожно цепляюсь свободной рукой за его волосы, прижимаю его голову к своей, впиваюсь в его губы всё сильнее, всё глубже…

…и он отвечает мне. Секундное замешательство от моей неожиданной атаки на его рот сменяется ответным поцелуем. В висок. Он мягко отстранил свою голову от моей и поцеловал меня. В висок. Контрольный выстрел – последний за этот день, убивший меня окончательно. А потом прижался щекой к моему затылку, баюкая меня у себя на груди, как испуганного ребёнка, пока я цепенела от ужаса произошедшего. Охватившие меня стыд и отвращение к себе были такими невыносимыми, что мне хотелось провалиться внутрь себя самой, просто перестать существовать. Я только что всё испортила. Я испортила. Всё. Только что….

И не знаю, что бы случилось дальше, может, я и умерла бы тут же на месте, а может, и в самом деле разревелась, что ещё хуже, но дверь открылась, и вошёл Денис. Он поставил на стол битком набитый пакет, бросил нам ключи.

– Отцепитесь от кровати, застегните друг другу наручники и киньте ключи мне обратно.

Рональд выпустил меня из объятия и принялся возиться с замками.

Набрав полную грудь воздуха, я взглянула на Дениса. Он избегал смотреть мне в глаза и смотрел куда угодно ещё – в угол, в стену, в потолок. Это дало мне повод думать, что он чувствует некое подобие вины, и я решила прощупать почву получше. Какое счастье, что Рональд ни слова не понимает по-русски.

– Это была его идея? – спросила я.

Денис молчал, но глаза сказали всё за него.

– Так я и думала. Тебе самому такая подлость вряд ли пришла бы в голову. Он, видимо, был очень убедителен, миллионами соблазняя тебя на предательство.

Денис по-прежнему молчал. Меня сдерживало только одно – присутствие Рональда. Если бы не он, я бы бросилась на Дениса, чтобы вцепиться ему в глаза, изорвать его в клочья. И меня не остановило бы оружие в его руке, о, нет, нисколько – и именно это он читал в моём взгляде.

– Ты бы выстрелил? – прошипела я.

Он отвёл глаза.

– Выстрелил бы ты в меня, я спрашиваю?

Ответа я не дождалась, с глухой яростью отвернулась к Рональду. Он протягивал мне ключи. До меня дошло, что нас собираются держать в наручниках всё время, и я снова ощутила вспышку бешенства. Рональд смотрел на меня, и мне пришлось успокоить свою ярость, прежде чем вновь повернуться к Денису.