Вертится на языке, как водица в реке:
«Я не струшу!
Я за эту свободу всю им мерзкую правду
скажу!»
Толку-то?!
Ну, послушают, снисходительно вдруг
пожалеют,
Бросят камешек в речку,
с народом, мол, мы заодно.
Я бы тоже мог так, но не смог, не умею,
Мой-то камешек скатится смирно на дно.
Не поднимет он мути
и волны не вздыбит – опустит
Сам себя потихоньку,
к подводному ляжет кусту
И смешается с жизнью другой
без печали и грусти,
Я вздохну и свободу свою навсегда обрету.
2009
«Когда тебе за шестьдесят…»
Когда тебе за шестьдесят
и разум не ходит налево,
Да и не только разум —
размеренна жизни нить.
Утречком выйдешь на улицу —
разрубишь сухое полено
И, как ребёнок малый,
куски хочешь соединить.
Так и играешь весь день
в мыслях о юности, детстве,
Ищешь любимую ложку,
а ложка в твоей руке,
Думаешь, что сериалы смотришь,
а это – вести,
Думаешь, пса прогуливаешь,
сам же – на поводке.
Старость! Но сдерживает что-то всё же
Сделать глоток последний
из жизненного ковша —
Это с минуткой каждой
становится чище, моложе,
Ближе к высокому небу,
дальше от будней – душа!
2009
«Вот и дача очнулась от зимней спячки…»
Вот и дача очнулась от зимней спячки.
«Пора сезон открывать!» —
намекает, смотрит пристально.
А у меня ни копейки в кармане,
ни верной заначки,
Весь в долгах как в шелках,
так что жди появления пристава
Или Полануера,
что не совсем одно и то же, —
Безработный он нынче,
найдёныш гремучего кризиса.
Да и ноги болят у него,
что уже никуда негоже,
Обе болят, а у меня одна
при длительном хождении
капризится.
Старость ко всем подкралась:
к Полануеру, мне, и стране, и даче.
Шагаем по кромочке,
а кромочка – узкая, узкая.
Полануер, наверное, выкарабкается,
а как же иначе,
У него в жилах кровь еврейская,
а у меня – белорусская.
Правда, дачу построил он мне,
ах, какая получилась дача —
Красавица! А вся ведь из старого кирпича.
Пора сезон открывать, и, не судача,
Звонить Полануеру, и ехать в машине,
И чувствовать тепло дружеского плеча.
2009
«Ну и жара…»
Ну и жара!
Тень спрятаться спешит
В тени под лопушистым вязом.
Решетчато штакетником прошит,
Вьюном, словно бинтами, весь обвязан
Наискосок малинник возле бани
И светом, словно картами, шуршит.
Немыслимо, чтобы с такой вот рани
Уже свинцовым воздух стал и грани
Его были видны невооруженным глазом.
Но мы с женой уже стоим под вязом.
Ключ потеряли дачный, как назло,
Колюче усмехается стекло
Оконное, и ослепляет светом,
И подморгнуть пытается при этом.
Ключи всегда теряются весной —
Весна благополучно миновала.
Но – чтобы летом знойным?! Запасной
Ключ не закажешь – нет оригинала.
Мы тут же плюхнулись, распаренные разом,
На свянувший ковёр травы под вязом.