Или влюблённый гражданин
В твою жену… Не то печально,
Что он влюблён в твою жену,
А то, что пошло изначально
Он признаёт свою вину.
А в чём вина? В любви безмерной?
Но ты винишь его за то,
Что он, подлец, за шифоньером
Почти одет в твоё пальто,
Висящее в том шифоньере…
Ты открываешь шифоньер,
Надев пальто, шагаешь в вере,
Как на линейку пионер!
И лишь за каменным барьером
Реки прислушаешься вдруг:
Листва шуршит за шифоньером,
Летит и падает вокруг.
2009
Одинокая бабушка
Вышла бабушка на балкон.
На балконе было сыро.
Открыла бабушка флакон,
Отломила кусочек сыра.
Из горлá хлобыстнула грамм двести,
Крякнула, закусила сыром.
Посидела, подумала. И на этом же месте
Отошла в мир иной. С миром.
Хорошая была бабушка: жила,
никому не мешала.
Через неделю приехавшая «скорая»
подытожила,
Что если б вместо сыра съела кусочек сала
И вместо водки молоко пила,
то ещё бы пóжила.
2009
«Бывает и так: выйдешь на улицу…»
Бывает и так: выйдешь на улицу,
когда там тебя не ждали,
И отправишься в магазин,
где тебя всегда ждут.
Лето в разгаре!
Вот и решил купить лёгкие сандалии,
Которые, согласно гарантии,
пальцы совсем не жмут.
Купил.
И в обнове шагаю по проспектам и скверам.
Легко мне шагается у мира всего на виду.
В пример всем живущим,
пребывающим в полумерах,
Шагающим в полуботинках,
в сандалиях новых иду.
Вот так и свершаются революции:
плюнет кто-то налево
С дура ума, когда все направо плюют,
И зашуршит муравейник,
и с песней «товарищи, смело…»
Не только соседи по дому —
народы в шеренги встают.
Затем – гильотина, реакция, бунты,
террор и так далее.
И старая гвардия пущена новой в распыл.
Газеты пестрят заголовками:
«Во всём виноваты сандалии
И тот, кто сандалии эти купил».
2009
«Вот и река покрылась льдом…»
Вот и река покрылась льдом,
и чего бы это ради?
Вчера ещё шумела волнами
на пролетающие по ней лодки.
Вчера и я улыбался,
когда меня представляли к награде,
А сегодня хмур и замкнут,
как ротик у целомудренной молодки.
А всё же приятно скользить по льду
и думать о детстве.
При громкой награде это даже к лицу,
Не только мне, но и всем,
участвующим в наградном действе,
Ведущим награждённого к лавровому венцу,
Словно на казнь.
И я помню, что на сцене я чуть не падал
И пытался сдёрнуть с головы
окровавленный венец,
А сегодня скольжу,
как самая последняя падла, —
Ни стыда, ни совести,
ни слезинки покаяния наконец.
Помню, вчера
я руки в страхе прикладывал к векам,
Словно у бездны самой, на самом её краю.
Как же легко скользить
по тонкому льду и кумекать,
Что хорошо и то, что всё это я сознаю.
2009
«Неуютно сидеть на мокром мостке…»
Неуютно сидеть на мокром мостке
и смотреть на вертлявую воду
Реки, загулявшей на старости лет,
Жизнь вспоминать и проклинать
данную мне в ощущенье свободу
Тоже на старости лет. А свободы-то нет!
Но есть ощущенье её,
и оно обдувает озябшую душу,
И не только душу, но и то,
чем на мостке я сижу.