– Чтобы серьезно пошалить.

Все хотели было засмеяться, но выдержали паузу всего в пару мгновений, за которые Филипп вытянул руку по направлению к Аарону и, тыча в него указательным пальцем, тихо, но уверенно сказал:

– Вот!

Филипп твердо стоял на первой ступени лестницы, которую он сам для себя нашел и прислонил к стене, уходящей высоко в небо, прячущей свои верхние пределы где-то там, в облаках. А вокруг него собрались те, кто согласился поверить в то, что это хорошо.

– Какими вы видите свои персонажи и что вы о них думаете? – спросил Филипп. К его удивлению, первым заговорил Саад.

– Трудно сказать сразу… Лично я много думал о Меркуцио и Кормилице. Под впечатлением от услышанного был, перечитал всю пьесу вечером. Я, если не ошибаюсь, даже в одном месте нашел имя кормилицы. Мы все кормилица да кормилица, а у нее ведь, скорее всего, и имя есть… – Говоря это, он вытащил из кармана маленький томик в мягкой обложке и начал его быстро листать, пробегая глазами по страницам. – Вот, нашел: Анжелика. Скорее всего к ней по имени обратился отец Джульетты, когда они утром начинали готовиться к свадьбе. Причем так игриво, как будто он летает от счастья. Или может быть даже он с ней заигрывал? Правда, может быть, это было обращением к матери Джульетты – леди Капулетти, ведь они обе…

– Хорошо рассуждаешь. Смело, – подбодрил его Филипп. – Это вполне возможно. А свою роль пересмотрел? Ты у нас кто?

– Сеньор Монтекки, отец Ромео.

– Отец, значит, Ромео? – интригующе заговорил Филипп, скрестив пальцы рук. – И сколько же лет твоему сыну? И как зовут тебя, Сеньор Монтекки, отец Ромео?

– Лет ему шестнадцать-семнадцать, еще тинейджер, а как меня зовут… – говоривший все медленнее Саад вконец замолк.

– Свою роль значит не пересмотрел, – произнес Филипп с деланой печалью в голосе. – Никто по ходу не пересмотрел роль Монтекки?

Все молчали. Ох как хотелось Филиппу, чтобы они увидели то, что он обнаружил, читая тексты Шекспира, чтобы разделили его восхищение и изумление новым миром, открывателем которого он когда-то явился. Но он сам провел годы в поисках, а детям, только и думающим о том, как бы сдать свой спектакль, нужно было помочь все это разглядеть, заражая их одновременно любовью к театру как таковому.

– Давайте для начала разберемся в том, сколько действующих лиц в пьесе. Я не спрашиваю точной цифры, потому как там есть слуги, музыканты и просто горожане, но главных, ключевых действующих лиц все равно несколько больше, чем вы думаете. Их два десятка с небольшим, из которых у нас в распоряжении всего шестнадцать. И число это мы увеличить не можем… Сцены со слугами есть?

– Их нам предложили убрать, мол, таким будет наш новаторский подход, – сказал Артур.

– Убрать слуг, убрать музыкантов, убрать того, этого – так в конце концов можно и Шекспира убрать! Но ведь у него каждый персонаж что-то делает, что-то доводит до нас. Слуги со своими грязными языками – это наш холст, наш быт, на который мы должны были бы посадить всю пьесу. Без них результат получится скорее всего стерильным. Но давайте все-таки попробуем спасти ситуацию. Мы перенесем основную массу на наших новых персонажей, которых мы с вами и создадим.

Он достал из внутреннего кармана блокнот с ручкой и тот самый томик, который решил взять с собой. Блокнот он отложил, а книжку раскрыл. То была немного потрепанная книжка с щетиной из разноцветных закладок, с помощью которых он быстро нашел искомую страницу.