– Хорошо.

Никто, конечно, посуду не мыл. Всей компании нужно было время, чтобы испарилось из голов легкомысленное шампанское. Три бутылки на всех собравшихся – мизер совершеннейший, но семиклассники были непривычны даже к этому. Хоть и делали вид, что пьют шампанское всю жизнь.

Домой Дина и Ирка шли медленно. Майский вечер томил черемухой и всем тем, что так радует и будоражит душу в начале лета. Дина Васнецова шла по улице, которую она знала до каждой щербинки в асфальте, но сейчас ей казалось, что все здесь она видит впервые. Большой тополь у пешеходного перехода, клумба с непонятными цветами у кинотеатра, старое бревенчатое здание, такое трогательно-неожиданное среди высоких жилых домов – Дина этот пейзаж знала наизусть. И кафе с нелепой витриной, и продуктовый магазин с белыми стеклами, и крыльцо детской библиотеки, на котором не хватало одной ступеньки, – все это было и позавчера, и вчера. Но сегодня Дина все это увидела и умилилась – оказывается, все это и была ее жизнь. Потому что среди этого она взрослела, становилась умнее и внимательнее. Это и многое другое вдруг стало значительным и важным. Например, парк, где любили гулять родители, скамейка, где всегда отдыхала бабушка, бабушкин любимый кондитерский магазин. Бабушки уже два года как нет. Дина вдруг подумала, что она была плохой внучкой. Сейчас, когда полувзрослое счастье переполняло ее, она устыдилась всего, что нехорошего сделала и чего правильного не сделала, когда жива была бабушка. «Она меня очень любила! И меня назвали в ее честь. А я такая дура…» – подумала Васнецова и почувствовала, что сейчас расплачется.

– Ирка, я побежала, а то мама… – буркнула она и бросилась к своему подъезду.

Даже в этот поздний час дверь в квартиру у них была не заперта. Дина вошла, не зажигая свет, скинула туфли и прошла в комнату. Мама сидела за письменным столом и что-то писала.

– Привет. Голодная? Что так поздно? Ира домой дошла? – все эти вопросы мама задала разом, не отрываясь от бумаг.

– Да, – коротко ответила Дина.

– Вот и хорошо. Мы волновались, – сказала мама, продолжая писать.

– Ты на кладбище к бабушке когда поедешь? – спросила Дина.

Тут мама подняла голову.

– Не знаю. Давно надо было съездить. Могилу убрать. Цветы посадить. А что?

– Я с тобой поеду.

Мама присмотрелась к Дине.

– Хорошо, поедем вместе, – ответила она. – А ты вообще хорошо себя чувствуешь? Ничего не болит? Что-то ты бледная. И глаза отекли. У тебя месячные начались? Но-шпу дать?

– Нет, спасибо, все нормально, – проговорила Дина и прошла в свою комнату.

Лето выдалось беспокойное. Во-первых, у Васнецовых гостили родственники. Гостили помногу и подолгу. Мама даже сказала Дине, что никогда у них не было такого количества родни, как в этом году. «Прям-таки очень урожайный год!» – добавила она с непроницаемым лицом.

– Как же так, – удивилась Дина, – они же не могли появиться так внезапно. Они же родились давно…

Мама посмотрела на нее со странным выражением лица и посоветовала прочитать Джерома Клапку Джерома.

– Я не буду его читать, – отмахнулась Дина.

– Почему это? – удивилась мама.

– Мне его имя не нравится.

– Хорошо, не читай, – мама устало вздохнула, – только запомни, что есть такая штука, как ирония, английский юмор и еврейские анекдоты.

– Я не люблю еврейские анекдоты, – сказала Дина.

Тут уже вмешался папа:

– А что с ними-то не так?

– Они об одном и том же, – сморщила нос Дина. – Или о жадности, или про язык.

– Кхм, – кашлянул папа.

Тема шуток была закрыта, а гости продолжали приезжать.

В середине лета у Дины вскочил прыщ. Вскочил на самом видном месте – на лбу. Мама помазала его салициловым спиртом, но прыщ и не думал проходить.