— Ладушки, — я хлопнула в ладоши, создавая видимость отличного настроения. — Я перенесу вещи в дом, посмотрю как там и если всё хорошо, тогда и ты зайдёшь. Договорились, Лила? Можно я буду звать тебя Лила?

Огромные синие глаза посмотрели на меня с такой болью, что плакать захотелось. В животе девочки вновь заурчало, на её щеках вспыхнул румянец.

— Я помню, что ты голодна, но нельзя же вещи бросать на улице, — я хотела погладить девочку, прижать к себе, дать опору, но побоялась — не все любят физический контакт с незнакомцами.

Нехотя, но Лила кивнула.

Почему ребёнок не разговаривает? Она меня боится или в принципе немногословна?

Сохраняя бодрый вид и улыбку на лице, я подошла к чемоданам. Взяла первый и дрогнула. Тяжеленный зараза. Нести его не получилось, зато по высокой траве неплохо скользил. Трудность возникла на крыльце, четыре высокие ступени я преодолевала, кажется, вечность. На моё счастье, двухстворчатые двери открывались вовнутрь и оказались незаперты, поэтому в небольшую прихожую я ввалилась попой. Надеюсь, если первой в дом вошла попа, жизнь в доме не будет через это место.

— Мне нужна рекомендация. Я справлюсь, — я стёрла выступивший пот со лба. Осмотрелась.

Магия мне не подчиняется, но через руки могу чувствовать где хорошо, а где плохо. Лучше, чтобы Тавей, как маг, просмотрел дом, а потом уже нас приглашал. Это было бы быстрее и надёжнее. Но что теперь? Он сбежал и о нас с дочкой не подумал.

Я выдохнула и, закрыв глаза, положила руки на ближайшую стену. Целая. Довольно кивнув медленно пошла вперёд, ведя рукой по стене. Просторный холл также оказался надёжным. Широкая деревянная лестница на второй этаж порадовала крепостью. Хорошо.

Руки после лапанья стен были ужасно грязными, а мыть пока негде. Ну и ладно не протухнут чемоданы от моих грязных рук. Я вернулась за вторым чемоданом, пока тащила его по траве подмигнула Лилае. Малышка с надеждой смотрела то на чемодан, то на дом.

— В холл заходить можно, а дальше ещё не знаю, — девочка кивнула, подняла с земли котомку и осторожно шла за мной. Мне пришлось остановиться и вернуться за своим саквояжем. Нельзя вещи без присмотра оставлять.

Во второй раз преодолеть высокие ступени оказалось легче. Вновь двери открыла попой и протащила чемодан уже в холл.

Лила осторожно вошла за мной и замерла в дверях.

— Проходи, из мебели пока непонятно, что пригодно, зато стены и пол надёжны.

Я подошла к стоящему у окна креслу и положила на него руку — вместо кресла горка трухи. Ла-а-адно. Подошла к стоящему по центру длинному дивану, положила руку — выстоял. Я прохлопала мягкую обивку, подняв тучу пыли. Хлопнула себя по лбу, почему сразу было не открыть окна? Прежде чем хвататься на ручку проверила насколько рама надёжна. Сама рама и ручки на ней целые, а вот краска облезла до дерева, и стёкла износились, хоть каким-то чудом остались целы. Я вернулась к дивану, пыль рассеялась, позвала девочку:

— Иди посиди немного, а я дальше этаж пройду, проверю, куда можно смело заходить.

Лила послушно села на светлое пятно на диване, прижала к себе зайца и спрятала в нём лицо. Бедный ребёнок. Сердце сжимается глядя на её тоску.

Я покачала головой и поспешила проверить этаж. Лилу надо накормить и чем быстрей, тем лучше.

За холлом шла анфилада [2] из трёх комнат. В первой по левую руку возле высокого окна стояла узкая банкетка, а по правую — напротив друг друга разместились два диванчика. К мебели я пока не прикасалась, сначала нужно понять насколько стены крепки. Во второй комнате по обе стороны от окна стояли на длинной резной ножке высокие вазоны. Пустые. Думаю, когда-то в них жили цветы. По правую руку стоял маленький круглый стол и рядом стул с высокой спинкой и подлокотниками. Миленько. Возможно, тут хозяйка дома сидела неспешно пила чай и смотрела в высокое окно на цветущий сад. Третья комната удивила. В пальцах закололо от жгучего желания прикоснуться к чуду — маленькому органу. Нечто подобное я однажды видела на Земле, когда отец взял меня с собой в командировку на реставрацию старинного органа 15 века. Сейчас я смотрела на неширокий ряд красно-коричневых клавиш, на регистровые переключатели и потускневшее от пыли красное дерево инструмента. К сожалению, музыка не моя сильная сторона — полное отсутствие слуха. А так хочется ещё раз услышать глубокие, бархатистые звуки этого чуда. Я отдёрнула руку, чтобы не коснуться органа. Если он сейчас рассыпется я… не знаю, просто не могу сейчас увидеть кучку трухи. Пусть чудо ещё немного поживёт.