– «…Говорят, что звезды – это пары влюбленных, которые нашли друг друга, и даже после смерти их души остались вместе, давая жизнь звезде. Каждая звезда светит своим светом, неповторимым. Одни пылают иссушающими огнем, другие переливается многими цветами, а какие-то трудно даже рассмотреть. Так же разнятся судьбы тех, кто дал им жизнь. Кто-то шел друг к другу через многие миры и жизни, преодолевая многие препятствия, которые есть лишь тлен по сравнению с настоящим чувством. У их ног лежали бескрайние пески и неодолимые скалы, возникали и рушились королевства на их пути, но они нашли друг друга. Целые миры, и даже сама Смерть были бессильны. А кто-то родился в соседнем дворе, и для них никогда не существовало большого мира, были лишь они. Их жизнь была тиха и спокойна, но даже после смерти они не смогли расстаться. Но есть на ночном небе светила, сродни звездам, но с совершенно иной судьбой…»17

– Как красиво! Но не из твоего репертуара, – подмечает она, краеугольным путем подмечая, что я в этом ни черта не смыслю. – Оставь отблески своей эрудиции о звездах! Ты ничего о них не знаешь!

Ничего?

– Крайне неоправданно с вашей стороны так острословить! – коварно улыбаюсь я.

– Неоправданно, говорите?! Не ставьте себя в смехотворное положение, сэр! Уж поверьте, это рискованно! Вы же не космолог!

Перед тем, как я проявлю себя, как будущий космолог, я словесно пошучу, слегка поиздеваясь над этой девушкой.

– А я люблю риски, мадемуазель. И готов вам истолковать свои знания.

– Уверена – они примитивны. На уровне третьего класса урока окружающего мира, – с презрительной иронией выказывает она.

– В таком случае, мисс Фьючерс, прошу не жаловаться потом, что вы остались в проигрыше!

– Мы снова играем?

– Так вы в игре? – парирую я.

– Раунд первый, – произносит таким голосом, звучащим с плохо скрываемой уверенностью на то, что победит она. – Я начинаю, ты продолжаешь. И после твоя очередь спросить что-то у меня.

Дав добро со своей стороны, она, закусив нижнюю губу обдумывает, как превзойти меня.

– Есть звезды обычные, а есть…

Я улыбаюсь, радуясь тому, что мои догадки подтвердились, и она задала именно тот вопрос, который я ожидал.

– Сверхновые, – без промедлений говорю и не могу не добавить, – которые по статистике вспыхивают один раз в столетие. Их сияние настолько велико и ярко, что сверхновые своим светом могут затмевать всю галактику. Некоторые звезды обладают планетными системами. А вы обезоруживающе скромны задавать такие вопросы.

С абсолютной убежденностью извлекает:

– Я сама тебе об этом рассказывала. Поэтому ты и быстро ответил с видом всезнайки. А теперь будет сложнее вопрос.

Ловко у нее выдается вызвать у меня новый приступ веселья.

– Этот астроном, астролог, математик, живший в Александрии, давал имена звездам, предсказывал по затмениям…

Я не даю себе времени на обдумывание, ибо так хорошо наполнен знаниями об этом позднеэллинистическом ученом, выдвинувшем теорию геоцентрической системы мира:

– Клавдий Птолемей. Гениальный мыслитель тех времен, который создал труд «Альмагест». В этом звездном каталоге число звезд, предложенное им, 1022.

Пока Милана, уставившись на меня в пораженном безмолвии, раскрывает рот от удивления, я риторически спрашиваю:

– Мой юный астроном, знала ли ты, что есть голубые – горячие, молодые звезды? А желтые – уже среднего возраста, похолоднее первых? Когда звезды становятся старыми они приобретают красный цвет. А на пороге смерти стоят маленькие черные звезды. Это говорит нам, что звезды, как и человек, рождаются, живут и умирают. А было тебе известно, как рождается звезда? В результате сжатия и уплотнения межзвездного газопылевого облака под действием силы гравитации появляются звездочки.