Виктория приняла вид следователя: «А зачем же адрес она тебе дала? Чтобы расплатиться услугами определённого рода?»

«Да это подруга её мне адрес записала, я не просил».

Мама ехидно вставила: «Да у него там оргии целые были».

Виктория хладнокровно продолжала: «Если это было случайно, почему же ты этот адрес так тщательно запрятал?»

«Да я про него забыл совсем».

Виктория улыбнулась: «Ответ невпопад. Чтобы забыть, надо было выбросить. Ты же спрятал так, чтобы не нашли. Отвечай. Почему прятал?»

Мама Виктории, даже радовалась: «А ему нечего отвечать, когда к стенке его припёрли. Язык проглотил».

И она была права, Сергею отвечать было нечего.

Он, было, опять попытался выкрутиться: «Я хотел сказать, да не успел, время не было, вы же сразу набросились».

Виктория опять улыбнулась победной улыбкой: «А когда я тебя спросила, зачем ты ездил в Калининград, что тебе помешало ответить правду?»

«Я поехал проведать её в больницу».

Но Виктория опять была непреклонна: «Ты опять не желаешь отвечать на мой вопрос. Я тебя спросила, не где ты был, а почему обманул меня тогда?»

Сергей отвечал уже опущенным голосом: «Я не хотел говорить, чтобы не было лишних вопросов».

Виктория сделала вывод: «Ты просто хотел обмануть свою жену. А адресок оставил, чтобы в будущем, опять воспользоваться её услугами определённого рода. Спасибо муженёк. Проверку на вшивость ты не прошел. Завтра пойдёшь в вендиспансер, принесёшь справку, а то опасно с тобой в доме находиться».

Мать Виктории тоже сделала своё заключение: «Эх, бесстыжая ты рожа».

Сергей был опущен и подавлен. Оставалось последнее, ждать итогов распределения мест работы после училища. Адреса Маши, он не помнил, потому, что не удалось им воспользоваться. Можно было, конечно, написать в СМУ №7, но адреса его, он тоже не знал. Это надо было искать в самом Калининграде, в который, неизвестно когда, он ещё сможет поехать. А дома его ждал тотальный контроль всех его передвижений, который должен был подтверждаться билетами на транспорт. Любые самостоятельные покупки для него, теперь были под запретом.

А в Калининграде на имя Маши пришло письмо из Ленинграда. Маша очень обрадовалась ему, но когда начала читать, ей стало плохо. Она позвала Любу и поделилась мыслями: «Ты знаешь, я так и догадывалась, у Сергея есть жена. Она пишет, что у них есть совместных два ребёнка, а на третьего он платит алименты. Но, это же ложь, извини, радисты эти радиограммы по несколько раз в день принимают, они ошибиться не могут. Здесь написано, что она выгребла у мужа из карманов десяток адресов и телефонов разных баб, а радист говорил, что на берег Сергей совсем не выходил, всё писал свой дипломный проект. Она пишет, что у него в каждом порту по несколько баб, но он ещё только практикант, да и книжку Конецкого я нашла, там все истории написаны, которые он нам рассказывал».

Люба согласилась: «Да, бабник из него, как из медведя балерина».

Маша продолжала: «А нас-то, как она называет, поганой лимитой. Мало нам матросов, которые строем маршируют в поисках развратных баб, на женатых морячков заграничного плавания потянуло».

Люба удивилась: «Сергей нам про заграничное плавание ничего не говорил, да он ещё практикант к тому же».

«Смотри, Люба, она стращает меня тем, что нажалуется в его партком, и заграничного плавания ему не видать. Вот почему он её боится. А все её домыслы, полный бред. Сергей наверно не знает, как сбежать от такой стервы. Не знаю, хватит ли у него сил, принять правильное решение. Ты знаешь, Люба, я его не обвиняю».

«И что? Будешь ждать? Адреса твоего у него, наверняка, уже нет».