Быстро мою, наливаю в бутылочки воду, а после, так и не решившись, тронуть еды, сбегаю обратно в спальню. Чувствую, брать что-то без разрешения хозяев здесь не принято, даже если ты - голодный гость.

Ложусь на кровать калачиком и прикрываю глаза. Может быть, мне повезло, и Демьян заснул уже на ночь? Это было бы хорошо. Утром все воспринимается легче, чем ночью.

Просыпаюсь я от раскатистого женского смеха и мужских разговоров за стенкой. В комнате темно. Свет от уличного фонаря падает на пол возле люльки Демьяна тонкой полоской.

Хватаюсь за телефон под подушкой. Два часа ночи, и ни одного звонка. Моя надежда, что все проблемы Тимура решатся быстро начинает стремительно таять.

-Ненавижу вас, Тимур Сабитович, - шепчу в пустоту.

Шум и веселье за стеной нарастают. Демьян начинает недовольно ворочаться в люльке. Я соскальзываю с кровати, включаю фонарик на телефоне и быстро развожу уже немного остывшей водой смесь. Сердце колотится, а руки делают. Может быть, получится дать малышу соску сонному и просто покачать? И о чудо! Демьян с аппетитом съдает почти сто грамм смеси. Сьедает… и тут же фонтаном срыгивает, заходясь плачем.

Находясь в полном шоке и непонимании, что мне делать дальше, сажусь на кровать. Надо включать свет, искать ванну… Надо! Взять себя в руки надо!

Кое-как вытерев себя и Демьяна влажными салфетками, переодеваю футболку и переступаю порог комнаты, прижимая малыша к груди. Идти в кухню к незнакомым мужчинам страшно - просто жуть. Ну а какой выбор?

Яркий верхний свет бьет в глаза. Замираю в арке, разглядывая людей, сидящих за длинным столом. Он ломится от еды и выпивки без опознавательных знаков. Все мужчины, как на подбор, темноволосые, смуглые, в рубашках с подвернутыми до локтей рукавами. Они что-то бурно обсуждают, переходя с русского языка на цыганский. Между столом и плитой суетятся три женщины. Возраст определить сложно. Где-то от тридцати до сорока. Все, как и Роза, в цветных юбках. Красивые, все в золоте...

И до меня, наконец, то доходит, что на руках я держу полноправного члена этой большой семьи. Которая должна, как минимум, уважительно относиться к нам, а как максимум - найти врача прямо завтра.

Мужчины, заметив меня, замолкают и с откровенным удивлением начинают рассматривать, прищелкивая языками. Женщины соображают быстрее.

-Пойдём, пойдём, - спешит ко мне та, что помоложе, - в ванную тебя отведу. Вот бедняжка...

8. Глава 8.

Катя

-Давай с тобой чайку попьём, - мягко говорит моя новая знакомая.

Я благодарно принимаю из ее рук чашку и делаю глоток, кутаясь в одеяло. На мансарде свежо, но очень уютно. Светит луна, пахнет сиренью, стрекочут кузнечики... Да и вообще, весь этот большой цыганский дом больше не кажется мне серым и неприветливым. Скорее, немного напоминает дачу, в которую свезли все, что больше не нужно в городской квартире.

Я сходила в душ и переоделась. Перекусила бутербродами. Демьян спит чистый и сытый. Ляля с ним посидела. Оказывается, у неё уже есть двое своих. Чисто машинально продолжаю иногда покачивать люльку, стоящую рядом на стуле.

-Ты не обижайся на Розу, - присаживается за стол Ляля и понижает голос. - Роза - она нам всем, как мама. Просто жизнь у неё тяжёлая. Жили не всегда хорошо, да и у Захара мальчики не получались, хоть ты тресни. А какой цыганский барон без наследников, сама понимаешь, - тихо хихикает. - Двух дочерей ты на кухне видела. Неля третьим беременна. Спит уже. Люба тоже беременна, а мы отдуваемся. Сегодня большую партию мяса в город отправили. Отдыхают.

-А ты? - Уточняю нерешительно.

-О, - расплывается в улыбке Ляля, - я - как раз жена самого младшего из сыновей. Нас ещё в шестнадцать поженили.