Виктория протянула руку через стол и, положив ее поверх руки Демида, легонько сжала. Его рука дрогнула, но он не убрал ее.

— Мне очень жаль, Дем…

— Да… Потом были мачехи, но ни одну я не воспринимал как мать. — Он посмотрел куда-то вдаль и продолжил: — С отцом я тоже особо близок не был. Он был строгим, требовательным и властным. То и дело твердил, что его сын должен быть не тряпкой, а сильным и серьезным мужчиной и не увлекаться птицами… По его мнению, это мое увлечение было совсем не мужским… Умер он за год до аварии. — Он вздохнул. — У него случился инфаркт… Вот и все… как-то так. — Он потер переносицу. — Прости, я плохой рассказчик. Да и нет в моей жизни ничего увлекательного и красивого. Жизнь моя какая-то неуклюжая и печальная…

Демид указал рукой на свое лицо.

— Расскажи… — прошептала Вика, надеясь, что он откроется и не оттолкнет ее, не спрячется вновь в своей раковине.

Его глаза наполнились вселенской печалью, и у Виктории сжалось сердце.

Она погладила его руку и обхватила ее обеими руками.

Демид горько усмехнулся:

— Я так давно не говорил о том случае… не бередил эту рану… Я расскажу, Вика… тебе расскажу…

Она кивнула.

Мужчина глубоко вздохнул, так, как вздыхает спортсмен перед главным состязанием в своей жизни…                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                              

* * *

Демид поздно ночью вернулся в свой загородный дом, расположенный в одном из элитных пригородных поселков. Вернее, в дом его отца. Этот дом он не любил, но в городе не желал находиться. Отдыхать от городской суеты Демид предпочитал за городом.

Голова раскалывалась, и он мечтал выпить что-нибудь болеутоляющее, принять душ и заснуть.

Его желаниям не суждено было сбыться. Раздался звонок мобильного телефона.

«Ева. И звонит с нашего городского номера. Она должна вернуться из Франции только завтра. Почему не предупредила?»

Он принял вызов.

— Демид! — В голосе Евы звучали высокие ноты, что усугубляло головную боль. — Я прошу тебя немедленно приехать сюда… Кое-что произошло, и я хочу тебе рассказать…

В ее голосе чувствовались напряжение и раздражение.

— Ева, ты вернулась… Почему не предупредила, что прилетаешь?

— Да это не важно. И не о том речь! Приезжай, и я тебе расскажу, почему вернулась раньше!

Он вздохнул:

— Говори сейчас, что случилось. Я устал, любимая… Или давай завтра утром расскажешь.

На том конце линии раздался издевательский смех.

— Демид! Если бы это можно было сказать по телефону, я бы уже сказала! Просто приезжай! Мне очень-очень нужно, чтобы ты приехал. Разговор предстоит не из легких. И до утра я не смогу ждать! И у тебя, в конце концов, водитель есть! Так что я жду тебя!

В трубке послышались гудки.

Он бросил телефон на столик, стянул галстук, расстегнул пуговицы на рубашке и без сил опустился на диван.

Пять минут. Ему нужно хотя бы пять минут. Он дождется, когда пройдет пульсирующая боль в виске, и поедет к Еве.

Демид не стал задавать ей вопросы — знал, что ответов не получит. Если Ева сказала, что выдаст информацию только при встрече, значит, так и будет.

«Что же случилось? — размышлял Демид. — Наверное, снова решила поменять дату свадьбы или место венчания…»

Он устал. Устал от всего и всех.

Переговоры были долгими и утомительными. Демид много времени и сил потратил на то, чтобы убедить инвесторов вложиться именно в его проекты. Завтра подпишут договор, и можно начинать реализовывать свои идеи.