– Он, этот Малихов, её любовником тоже был, как и многие мужики? – спросила с какой-то настороженностью Амелия. – Впрочем, какая разница!

– Не надо бы тебе так злорадно говорить о собственной матушке, – сказал старик.– Меня упрекаешь, а ведь у самой язык, как помело. Тут вот ты, как раз, ошибаешься. Малихов очень в хорошей и крепкой дружбе состоял и с твоим, можно сказать, отцом Игнатом Древцовым. Вместе на охоту и рыбалку ходили. Всё там чисто и пристойно. Это я знаю точно.

– Я уже ничему не верю.

На какое-то мгновение Рудых замолчал, внимательно разглядывая совсем старую фотографию, на которой он был запечатлён совсем молодым. С двуствольным ружьём за плечами, улыбающийся, в руках держал охотничий трофей – большого застреленного глухаря.

Он отложил фотоснимок в сторону и сказал:

– А ты поверь мне, внучка. Антон был семейным человеком, и приехал в наши места с женой Катей. Весёлая такая. Работала продавцом в продуктовом магазине. У них уже дочери тогда минуло года три-четыре. Алиной звали. Потом и ты сразу появилась на свет. Его дочка, получается, лет на пять тебя старше. Не более.

– Я не понимаю, дед, почему ты мне о нём рассказываешь, об этом Малихове, – сказала девушка. – Не ясно.

– Тут и понимать нечего, Амелия. Надо смотреть жизни в глаза, да и смерти тоже. Слушай меня внимательно и не перебивай. Если со мной что-то случится, то он тебе… Антон Малихов поможет в жизни устроиться.

– Это твои постоянные сказки, дедушка.

– Не думаю. Конечно, вместо отца он тебе не стает. Но в трудную минуту в беде не бросит. Не такой он человек. Правда, люди с годами меняются. С таким фактом не поспоришь. Но будем с тобой надеяться на самое доброе.

Старик даже имел домашний адрес этого человека. Жил он не совсем на окраине Иркутска, а в частном секторе, который находился между одним из микрорайонов города и аэропортом. Так бывает. Строительство новых зданий зачастую идёт рядом со старыми домами, которые порой стоят нетронутыми по нескольку десятков лет.

Старик Рудых улыбнулся, сказав, что Амелия непременно сдружиться с дочкой Антона Малихова, с доброжелательной девушкой Полиной. Та, небось, уже очень взрослая стала и, скорей всего, замуж вышла. Житейское дело.

– Ты почему мне такие вещи говоришь, дедушка Архип? – настороженно спросила Ирина. – Ты что и, на самом деле, от меня под землю сбежать намылился?

– Под землёй никого нет. Человеческие души уходят в иные обители, которые могут находиться рядом с нами. А мы ничего не видим, не слышим, не ощущаем.

– Прости меня, дед, но ты несёшь полную околесицу.

– Я говорю то, что я знаю и чувствую. Я ведь пока не собираюсь идти туда… к верхним людям. Но если, что-то со мной случится, то нет у тебя тут, в Сибири, ни кого родных и особо близких. Безродные мы все, чёрт возьми! Да и часто иной чужой человек бывает ближе родного. Как ни крути, такое бывает.

– Страшно потерять тебя, дед. Ты единственный родной мне человек. Но если что… Так я проживу. Есть изба. Замуж выйду. Буду к вам… на могилки ходить.

Она уже не плакала, но находилась в угнетённом состоянии.

Говорила медленно, с горечью и монотонно.

– Это не изба, внученька, а лачуга. Рухнет она скоро. А замуж? За кого тут выходить замуж? За Максимку Бакова? Может быть, он парень и неплохой. Но его мамаша, которую ты в ледяной воде искупала, не даст вам житья. Сто процентов! Она и собственного мужа со света белого сжила. Некоторые люди утверждают, что отравила. Не сужу её, но люди редко говорят зря… В любой сплетне есть и правда.

– Разве ж один Максим в Кедровой Выси? Много ведь…

– Тебе учиться давно надо было бы. Но что есть, то есть. Но я не упрекаю, боже упаси. Просто, Амелия, на будущее…говорю.