А что такое праздник в понимании современного грешного безгрешного человека? Когда дозволено все или когда все запрещено, а ты своим личным решением превозмогаешь недозволенность?

Когда все то же самое, но чуть больше позволено! Например, можно нарядиться в яркую роскошную одежду, в которой хотелось бы ходить каждый день, если бы была такая возможность. Выделиться среди всех хотя бы одеждой. Можно съесть запретную в будничной жизни сладкую и вкусную еду (тортики, салатики, мороженое, утку в сметане, раки с мазельским рислингом), которую хочется кушать каждый день, если бы была такая возможность, пить шампанское с черешней, радостно смеяться, танцевать и веселиться. Так живут только дети.

Безгрешная жизнь – это светлое детство человека. Какие грехи могут быть у ребенка? Много ли может нагрешить маленький, шустрый, любопытный человечек, который всегда ищет всего самого хорошего, интересного, необычного? Дети не грешат. Они шалят, дурачатся, выделывают такие «хохмочки», что взрослый человек только смотрит, улыбается, вспоминает свою «райскую жизнь» и радуется. Будьте как дети! Будем! Поскольку так может жить любой взрослый человек. Если экономика растет, страна развивается, каждый гражданин может найти достойную работу, чтобы в свободное время устраивать праздники. День или два, когда почти все позволено. Это «все позволено» – это не то «все позволено», о чем писал Достоевский. Когда «все позволено», едва ли кто-то будет убивать злейшего врага. Спросите закоренелого преступника, ожидающего смертной казни: «Что тебе хочется сделать в последнюю минуту?» Неужели этот преступник в своем последнем желании скажет, что хотел бы отравить прокурора, оскопить следователя, утопить присяжных заседателей или вообще еще раз ни за что убить незнакомого человека, то есть остаться последовательным в своих действиях и предаться последний раз тому злу, за которое его осудили?

Грех – понятие религиозное, поскольку само его возникновение связано с появлением первых религиозных представлений у древнего человека, с первыми запретами, с табу. Грех – это также раздел психологии, поскольку именно эта наука исследует человека с точки зрения самого человека. Психоаналитики, в частности Фрейд, источники религиозных воззрений находили в детстве человека. «Религию в таком случае можно было бы считать общечеловеческим навязчивым неврозом, который, подобно соответствующему детскому неврозу, коренится в эдиповом комплексе, в амбивалентном отношении к отцу. В соответствии с этим пониманием можно было бы прогнозировать, что отход от религии неизбежно совершится с фатальной неумолимостью процесса роста, причем мы находимся как раз в середине этой фазы развития» [9]. Пророчества Фрейда, похоже, сбываются. И хотя религиозная жизнь в современном мире не угасает, она все же становится свободным выбором человека, поскольку в зрелом возрасте значительное число верующих меняет конфессию. Это означает, что человек больше не боится религии и не подавлен ею, он играет с нею, как ребенок, наслаждается религией, как может наслаждаться чем-то духовным взрослый человек. Современный человек относится к религии без того принуждения и страха, который существовал прежде. Раньше существовали правила поведения в семье и на людях. Дома можно было наказать ребенка ремнем, но мало кто решился бы сделать это в гостях. Теперь и дома нельзя драть ребенка ремешком. Если государство узнает о таком поступке, могут отобрать ребенка. Теперь все считается собственностью государства, именно оно указывает, что нравственно, что нет, вторгаясь во все стороны жизни человека посредством законов. Судебная власть – это высшая инстанция, Страшный суд, кара Бога за нарушение заповедей, предложенных новым богом – государством, в самом примитивном и максимально приземленном изложении. Любой человек может обратиться в суд по любому вопросу, если не смог сам решить какую-либо проблему. Суд определит, кто прав, кто виноват, установит меру наказания, а также возмещение за ущерб. А где грех? Греха больше нет. Грех не является термином судебной лексики. Современное общество – светское, церковь отделена от государства. Это означает, что только государство решает все вопросы, а церковь, культура, семья, друзья – это дело личное. Две тысячи лет церковь могла спасать, карать и миловать: возводить на трон холопа, освятив его как помазанника Божьего, казнить Христа и спасать разбойника, учить детей в церковноприходской школе, осуждать Коперника, отлучать от церкви Льва Толстого. Вдруг за какие-то сто лет больше нет власти церкви. Это катастрофа! Как и все глобальные катастрофы, она может быть осмыслена только после того, как произошла. Государство захватило «святую» нишу, подмяло под себя человека, его отношение к другим людям, обязательства и жизнедеятельность. Обычно революционные изменения так не происходят. После всякой революции следует регрессия.