Иисус с трёмя учениками подошёл первым, и их четыре фигуры перемешались с другими. Лица были уже почти не различимы. Завидев толпу, все ученики сбились вплотную друг к другу.

И тут же к ним подошла толпа. Из неё вышел Иуда и, высоко подняв свой факел, осветил маленькую группу стоящих перед ним людей. Иисус находится в первом ряду. Иуда шагнул к Иисусу, со словами «Радуйся, учитель!» поцеловал его и отошёл в сторону, опустив свой факел. И тут же люди из толпы вырвали Иисуса из группы его учеников, заломили ему руки и начали его связывать. Увидев это, Иуда выронил свой факел, пошатываясь, подошёл к ближайшему дереву и упёрся в него лбом. Кто-то из учеников, вооружённый мечом, выскочил из темноты и с криком кинулся на одного ближайшего к Иисусу вооружённого человека. Тот едва успел уклониться от удара меча, но меч отсёк ему ухо. Он бросил свой меч, схватился рукой за свою рану и закричал:

– Он! Он! Чуть не убил! Бейте его!

Вооруженные люди окружили ученика с мечом и стали медленно к нему приближаться. Раздался неожиданно громкий голос Иисуса:

– Возврати меч свой в его место, ибо взявшие меч от меча и погибнут!

Все обернулись к Иисусу, а он продолжил:

– Или думаете, что не могу я умолить Отца Моего, и Он представит мне двенадцать легионов Ангелов?… Но… да сбудутся Писания!

Вооружённый ученик воткнул свой меч в землю и метнулся в темноту. То же сделали и остальные ученики.

Кольцо людей сомкнулось вокруг Иисуса. И толпа медленно двинулась в сторону Иерусалима.

А Варавва… Варавва продолжал спать. Даже громкий шум и крики не разбудили его. Но когда шум уже затих, тень беспокойства зародилась на его лице. Он начал ворочаться, что-то тихо бормотать, стонать – и вдруг резко сел и замер, вслушиваясь в темноту. Затем вскочил – и тут его внимание привлёк слабый свет. Он побежал в направлении источника света и нашёл валяющийся на земле плохо горящий факел, брошенный Иудой. Варавва схватил факел и несколько раз взмахнул им в окружающей его темноте. Факел ярко разгорелся. Варавва осмотрелся. Он увидел истоптанную траву, воткнутый в землю меч. И что-то, лежащее на земле, привлекло его внимание. Варавва подошёл и поднял – освещённое ярким светом факела, на его ладони лежало окровавленное человеческое ухо.

Несмотря на очень поздний час, двор первосвященника был полон охранников, слуг и служанок, да и просто каких-то случайных людей – в обычные дни их давно бы выставили вон, но в этот день неимоверно возбужденным слугам было не до соблюдения обычных правил.

К ночи очень похолодало, и во дворе было дозволено развести костёр. Вокруг него, в основном, и столпились люди… Среди них были Пётр и Варавва, стоявшие порознь. Они оба были в растерянности и тревоге, но чувства эти проявляли совершенно по-разному. Пётр был бледен, недвижим и, ярко освещённый, стоял вблизи огня, подобно каменному изваянию. Послушные порывам ветра, языки пламени иногда чуть ли не опаляли его лицо – он не чувствовал жара. Что касается Вараввы, он стоял, стараясь быть незаметным, за спинами людей, внимательно слушая их разговоры, тщетно надеясь услышать что-нибудь важное. В поисках хотя бы малого шанса помочь Иисусу он уже обошёл все закоулки двора, пытался было проникнуть и в дом – но всё безуспешно.

После того, как Иисуса провели в дом первосвященника, о происходящем там никто ничего не знал, но все разговоры вокруг костра были об Иисусе. Люди говорили разное…

– … говорил, всё будет разрушено, не останется здесь камня на камне.

– Это как же, землетрясение, что ли?

– Наверное, силой бесовской.