Как бы то ни было, работа в больнице занимала львиную долю моего времени. В инфекционном отделении я приобрел ещё один важный врачебный навык: подобно опытному детективу, я старался во что бы то ни стало докопаться до истины и обнаружить причину заболевания. В инфекционном отделении было два отсека: желудочно-кишечных инфекций (сальмонеллез, дизентерия и другие) и вирусных инфекций по типу кори, ветрянки, гепатита… Чаще всего в каждом боксе лежало по одному человеку, но иногда туда попадали целыми семьями. Вместе помещали заболевших: супругов, мать и детей, бабушку и внучку или внука. Бывали и более редкие сочетания. К примеру, в соседних боксах оказывались директор и его секретарша, замужняя женщина и её сосед по даче, студентка и преподаватель университета. В общем, чего только на свете не бывает! К слову сказать, пациенты инфекционного отделения не теряли времени даром. К примеру, один студент в одиночном боксе, в условиях абсолютной тишины и покоя, прошел целый курс университетского обучения всего за три месяца, подготовил экзамены по двум семестрам, а потом успешно их сдал. Другой случай не столь оптимистичен. Мужчина сорока лет при выписке объявил своей жене:

– В больнице у меня было время для размышлений, и я решил с тобой развестись!

Одна женщина от скуки начала писать картины и, несмотря на то, что при выписке её обязали оставить их в стационаре, чтобы предотвратить распространение инфекции, в последствие она стала известной художницей.

Однако пациентам с желудочно-кишечными инфекциями было не до художественного творчества и прочих занятий, понятно почему. Во время врачебного обхода они вели себя сдержанно и немногословно по причине: рвотных позывов, яростного газоиспускания и сильного желания опорожнить кишечник. В остром периоде больные с кожными высыпаниями тоже были грустны, хмуры, унылы, поэтому не очень общительны. Кто же захочет быть прыщавым с головы до ног! Своего неприятного внешнего вида стеснялись все, особенно женщины. Некоторые из них даже запрещали мужьям и любовникам посещать их во время болезни и поручали это другим родственникам. Врачи инфекционного отделения подолгу не выписывали пациентов, поскольку хотели лишний раз подстраховаться. Они даже заводили по две истории болезни на каждого больного, если вдруг одна потеряется, а вместе с ней и бланки с результатами анализов, подтверждающие наличие того или иного заболевания. Кроме того, врачи постоянно интересовались самочувствием своих пациентов и при малейшем сомнении отправляли их на повторные анализы.

Глава 10.

В крыле "В" нашей больницы стажировались ещё три врача-интерна: Петр, Вольдемар и Элеонора. В инфекционном отделении, куда меня перевели на три месяца, я познакомился с Петром, и мы сразу подружились. Интересно, что звали его – Петр Васильев, а меня – Василий Петров. Наверное, на подсознательном уровне мы понравились друг другу простотой и схожестью имён, поэтому легко и быстро наладили общение. Вольдемар с Элеонорой тоже подружились, да так крепко, что вскоре поженились. Понятно, что любой из нас в их компании оказался бы лишним, поэтому мы с Петром сформировали свою маленькую компанию из двоих человек. К тому времени школьные и университетские друзья выпали из моего поля зрения. Кого-то забрали в армию, кто-то уехал в другой город, а кто-то женился и обзавелся детьми. Короче говоря, общение с бывшими друзьями стало эпизодическим и, по правде сказать, не очень интересным. Похоже, у Пети была похожая ситуация. Во всяком случае про своих друзей он мне почти ничего не рассказывал. Зато много говорил про своих родственников. У всех у них, в отличие от моих родителей (матери – учительницы и отца – военного), были исключительно интересные профессии: морской биолог, герпетолог, трейдер, сомелье, инженер космонавтики, пилот авиации Крайнего Севера. Представляю, сколько всего интересного они рассказывали на семейных праздниках! Мы же с роднёй отца и матери после часовой беседы про свой быт остаток вечера обычно проводили перед телевизором.