– Случилось! О да! Случилось! – возопил Лестрейд. – Я сегодня был у реки на вечерней зорьке, охотился на уток, и как вы думаете, кого я там встретил? Собаку Баскервиль! Он, совершенно один, сидел у самой кромки воды и печально смотрел вдаль. Собака Баскервиль, заходите, что вы топчетесь у входа?!

В помещение конюшни бесшумно прошёл огромный дог и встал рядом с Лестрейдом.

– Добрый вечер, мадемуазель Пинкертон!

– Ах, оставьте! Пинки, просто Пинки! Скажите, что с вами случилось, почему вы в одиночестве бродите по городу?

– Всё просто, меня выгнали из дома, и я уже четыре дня брожу по Лондону!

– Что вы натворили? Опять испортили очередной ковёр своей какашечной инсталляцией?!

– Нет, хуже! Это был Этюд в Багровых тонах на белых шёлковых обоях!

– Понятно, вы в своём репертуаре! Чем я могу вам помочь?

– Пожалуйста, верните мне мой дом и расположение хозяина! А я, пожалуй, брошу заниматься искусством… Оставлю себе только пение! – И он тихо и мрачно завыл так, что кровь мгновенно застыла в жилах!

– Вы с ума сошли! Нас сейчас рассекретят и всех, из-за вас, переловят! Сейчас сюда явятся обитатели дома! Месье Эркюль, вы становитесь здесь и делайте вид, что жуёте сено. Вы как раз сойдёте в темноте за небольшую лошадь! А вы, Лестрейд, сделайте вид, что этот жуткий звук издали вы! А я спрячусь подальше, и храни нас Бог!

Только все заняли свои места, как в конюшню ворвался Старый Наркоман с пистолетом, за спиной у него маячила хозяйка миссис Хадсон со здоровенным дрыном в руках! Лестрейд замер, не сводя глаз с этого дрына, и позорно описался. Месье Эркюль усердно жевал сено, морщился, но жевал!

– Тьфу ты пропасть! Безмозглая собака, пошёл прочь к себе домой! – заорал Старый Наркоман.

Лестрейд тут же юркнул в дверь и умчался восвояси. Старый Наркоман подошёл к Месье Эркюлю, похлопал его по спине и сказал, что он бедная маленькая тощая лошадка, скорее всего, пони. Что старые хозяева, видно, совсем его не кормили, раз он такой тощий и горбатый, поморгал подслеповатыми глазами и сказал, что сейчас принесёт ему хлеб, сахар и морковку. Наконец вся эта «тревожная группа» удалилась в дом, Месье Эркюль смог выплюнуть сено, а Пинки вышла из засады и сказала, что долго они не смогут держать инкогнито и что надо как можно быстрее возвращать дога домой. Слава Богу, всё утро и весь день Старый Наркоман ловил кайф, а потом пил пиво с Пьяницей Лекарем в пабе в конце нашей улицы. Так что у Пинки было время, чтобы провернуть гениальную операцию по возвращению Собаки Баскервиль домой. Предположив, что профессор очень любит свою собаку, привык к распорядку дня, к прогулкам и вообще и, скорее всего, уже скучает по негоднику и жалеет о том, что погорячился и выгнал его, она решила обставить их встречу так, чтобы возвращение прошло без промаха. Вся троица рано утром отправилась к дому профессора. Путь был не близкий, шли они долго, была масса времени на обдумывание очередной гениальной шахматной партии Пинки! Когда они подошли к дому, фигуры она решила расставить следующим образом.

– Месье Эркюль, дайте мне на время ваш ошейник. Лестрейд, возьмите его, и когда мы придём к дому профессора, положите его на верхней ступеньке у двери, поскребитесь в дверь и потом быстро убегайте вон в те густые кусты справа.

– А где будете вы?!

– В этих самых кустах в засаде!

– А мне что делать? – спросил Месье Эркюль.

– Не выдать себя раньше времени, сидеть рядом со мной и ждать моей команды.

Когда все заняли свои места и Пинки скомандовала «Начали!», Лестрейд рванул к двери, положил ошейник на верхней ступеньке и тихо поскрёбся в дверь. Он едва успел скрыться из виду как дверь распахнулась и оттуда как пробка из бутылки выскочил дворецкий.