Конечно, если спросить какую-нибудь мать, как зовут ее сына или дочь, она, напрягая память, вспомнит имя, которое придумывала еще до рождения ребенка, но первой реакцией у нее будет – озвучить прозвище своего отпрыска.

Так Филипп расширял кругозор местного населения, формировал их мировоззрение, представление об устройстве мира, не вывозя за пределы приморской долины.

Но и старший брат священника не отказался от своей идеи вывести Берег в свет, вернее объединить их, чтобы заработать на прекрасном местном вине.

Несколько раз он появлялся на Берегу, беседовал с местными жителями, объясняя им преимущества свободной торговли перед натуральным хозяйством, привлекал к беседам и Филиппа, брал с собой местных виноделов с образцами напитка в Город, знакомил с владельцами ресторанов, купцами, демонстрировал какие блага можно приобрести на деньги, вырученные от продажи вина, сначала долго объясняя суть денег.

Наконец в мозгу жителей Берега что-то сдвинулось, они решились, и началось строительство дороги с двух сторон – со стороны города строителями на деньги брата Филиппа, со стороны Берега руками местных жителей.

Стартовала эта великая стройка в одна тысяча восемьсот восемьдесят первом.

Строительство сводилось к вырубке леса, корчеванию пней, подсыпке, мощению горными камнями – лишь бы могла проехать полноценная телега, а в сезон дождей полотно не смывало бы.

Через восемь лет дорога была построена и Берег перестал быть, что называется, островом, полностью примкнул ко всей стране.

Это событие было омрачено смертью брата Филиппа, которого по настоянию священника похоронили у того места, где дорога, спускаясь с гор, приводила к границе виноградников и поселения.

Отмечу, что Филипп пережил брата всего на пять лет, после него на Берегу было еще несколько священников, но память народа сохранила только его имя. Вот как странно организована память поколений – они помнят только того, кто начал процесс их уничтожения.

Тем временем, потекли по новому пути полноценные телеги с бочками вина и ящиками со свежей рыбой с Берега в Город, началось налаживание торговых отношений прибрежных семей с владельцами ресторанов, у некоторых жителей Берега появились рыночные перекупщики, готовые сами приезжать за продукцией.

Тогда на Берег пришла и мода на черепичные крыши, которые местные жители видели в Городе. Это было дорого и требовало перестройки стропильной системы, чтобы она выдерживала тяжелый настил из обожженной глины. Кто же тогда мог подумать, как трагически эта мода может отразиться на ком-то из их потомков.

На Берегу начался процесс материального расслоения – кто-то удачно торговал и имел возможность позволить себе крышу из красной черепицы, кто-то не был так трудолюбив и удачлив. К началу одна тысяча девятисотых крыша дома на Берегу стала внешним атрибутом, символизирующим материальное положение хозяев дома.

Первая война двадцатого века почти не коснулась ни Города, ни Берега, она отгремела далеко, докатившись до южного края страны лишь гробами с останками ее жителей, отдавших свои жизни за чьи-то интересы где-то там за сотни, а то и тысячи километров.

Конец войны ознаменовался тем, что на Берег впервые приехал автомобиль, купленный владельцем одного из ресторанов. Смешивая морской воздух с вонью выхлопных газов, он подъехал к одному из домов с черепичной крышей, в кузов загрузили бочки, хотя члены семьи винодела опасались приближаться к ревущему чудовищу. По традиции не все жители Берега ездили в Город, как и раньше, когда повозку сопровождали самые сильные мужчины, теперь на несколько дворов был один-два представителя, отвечающие за перевозку и продажу вина и рыбы, поэтому для остальных то, что для горожан уже стало обыденным, являлось чем-то сверхъестественным. Честно говоря, только после второй войны Берег потерял свою отгороженность от мира в полной мере.