«Мальчики! Как же я соскучилась по вам. Больше не будет наших слёз при расставании. Я чистая! Муж ещё на работе, мои мальчики в школе. Я приготовлю ужин. Настоящий ужин».

Она дома, а из спальни доносился женский смех. Потом стон, ещё стон, ещё… что же это такое! Амалия, конечно же, всё поняла. Она вышла из квартиры, осторожно прикрыв за собой дверь. Пустота. Полная безоговорочная пустота. Нет никаких чувств. Совершенно никаких. Лишь пустота… Она бредёт по улице. Куда? Зачем? Именно сегодня, почему именно сегодня? Фонари, автомобильные стоп фонари. Последней мыслью было: «Я чистая!»

⠀Ольга несколько раз хотела заговорить с Амалией, но что-то её останавливало. Она думала о встрече с родителями. Как она им сообщит о своём несчастье? Ей казалось, что родителям всё равно до её жизни. Вот уже и знакомый поворот на грунтовку. Ольга затормозила на обочине. Отстегнула ремень безопасности, включила аварийку и вышла. Погода поменялась. На небе заиграло солнышко. Оно отражалось в миллионе капелек дождя на придорожных кустах. Амалия стояла рядом. Она, как и в первый день, когда они встретились, широко раскинула руки. Подставила лицо солнцу. Ольга смотрела на неё. Что-то в Амалии изменилось. Усталость? Нет, не усталость. Какая-то светлая грусть. Ольга зажмурилась, распрямила руки, словно птица крылья. Рот сам собой расплылся в улыбке. Так она и стояла одиноко на дороге, широко раскинув руки, и улыбалась уже холодному осеннему солнцу.

Дом. Родной дом. Окна на втором этаже. Всё те же тюлевые занавески. Всё те же герани на окнах. В детстве она терпеть не могла их запах. Ей казалось, что всё в доме пропиталось этим стойким ароматом. А сейчас ей хотелось вдохнуть этот запах полной грудью и купаться в нём.

Мама. Мамочка. Вспомнился Новый год в детском саду. Ольга почти месяц болела, и поэтому никакая роль на утреннике ей не досталась. Мама поговорила с воспитательницей. Та лишь пожала плечами:

– Весь сценарий разобрали, стихи раздали и выучили.

– Хорошо, стихи разобраны, но танец? Танец-то Оленька может станцевать?

– Танец? Так его же разучивать надо. До представления неделя.

– Мы разучим. Вы только скажите под какую музыку.

Каждый вечер мама разучивала с Оленькой танец конфетки. Потом полночи проверяла тетрадки учеников. Ведь мама была учителем русского языка. За два дня до новогоднего представления маленькая Оленька спросила:

– Мама, у меня будет костюм? Какой?

– Костюм? – мама за разучиванием танца совсем забыла про него. Она, ни секунды не думая, ответила, – самый лучший костюм у тебя будет!

Ночью мама не проверяла тетрадки. Она шила костюм. На утро на плечиках висело розовое платье. Изрезав штору из розовой вуали, мама соорудила пышную юбку. Обшила её самодельными конфетами из фантиков, которые маленькая Оленька бережно разглаживала и хранила в коробочке из-под чая. На голову из картона мама из картона соорудила шапочку в виде половинки конфеты. Покрасила её в розовый цвет и обклеила красной мишурой. Оленька тогда выделялась из всей белой стаи снежинок. Танец конфетки произвёл фурор. И она отчётливо помнила слёзы в маминых глазах.

Ольга сидела в машине перед домом. Она уткнулась лбом в руль. Амалия не мешала её воспоминаниям.

⠀Отец. Он никогда не проявлял своей любви. Но Ольга отчётливо помнила, как папа прижимал её к себе и говорил врачам всего лишь одно: «Не дам». Ольге было тогда лет пять, и она в детском саду умудрилась подхватить ротавирусную инфекцию. Обезвоживание. Врачи твердили, что нужны срочные капельницы, а он повторял: «Не дам!» По его щекам текли слёзы. Только всего два раза она видела отца плачущим. Второй раз это было на выпускном. Ольга получала золотую медаль, а он смахивал слёзы гордости.